2230 год от В.И. 24-й день месяца Иноходца.
Варха
Шаддур ка Ройгу Исстисс, вот уже сорок лет возглавлявший Орден Тумана, не страдал ни суевериями, ни излишней мнительностью, но в некоторые вещи, поведанные Древними, верил. В частности, Шаддур был глубоко убежден, что старинное тарскийское пророчество о том, что явлению Младенца предшествует гибель в одно лето Трех Великих Владык, справедливо. Именно поэтому его, в отличие от большинства его сподвижников, не удивила гибель ребенка Герики. Условие еще не исполнилось, и винить в этом было некого, кроме их самих.
Именно поэтому его, в отличие от большинства его сподвижников, не удивила гибель ребенка Герики. Условие еще не исполнилось, и винить в этом было некого, кроме их самих.
Первоначально Шаддур полагал, что под тремя владыками подразумеваются Марко, Рене и Базилек и все случится еще в прошлом году. Глава ройгианцев отнюдь не собирался ждать у моря погоды. Три смерти сильных мира сего должны были стать великими свечами на алтаре Ройгу, но Рене по глупости Годоя вырвался из ловушки и оказался недосягаем. Именно тогда Шаддур понял, что нужно ждать. Убить Базилека и Марко, когда тот выполнит свою миссию, казалось делом нехитрым, но опять-таки вмешалась судьба. Марко пришлось превратить в сосуд для Молчаливого, поглотив при этом его душу, а тело короля убила сорвавшаяся с цепи рысь Стефана. На трон взошел Годой, и тут Шаддур ка Ройгу понял, что Младенец будет рожден лишь после того, как души Рене, Базилека и Годоя покинут Тарру, причем (это было очень важно!) в одно лето, каковым Древние считали время между двумя снегами — прошлым и грядущим.
Именно поэтому захваченный вместе с семейством бывший император Арции не нашел свой конец на алтаре Ройгу, как его недалекий зять и его семья. Ведь погибни Базилек раньше срока, условие опять бы не было выполнено. Конечно, оставались еще калиф Майхуб, император желтого Канг-Хаона, южные короли и герцоги, но глава ройгианцев полагал, что речь шла о владыках тех мест, которые некогда облюбовал Ройгу. Шаддур не сомневался, что он своевременно сможет уничтожить ничего не подозревающего Годоя, Базилек смирно сидел в своей клетке, оставался Рене, справиться с которым никак не удавалось. Для себя ройгианец решил, что как только эландец сложит свою седую голову, он, Шаддур, прикончит бывшего владыку Арции, а затем и Годоя, после чего воспоследуют ожидаемые знамения, и только после этого можно будет вплотную заняться Эстель Оскорой, благо дух Ройгу после смерти Марко свободен и силен.
Однако никчемный арциец своей смертью спутал все карты. Правда, лето только начиналось, но нужно было спешить. Рене и Михай должны погибнуть, и лучше всего будет, если они уничтожат друг друга. Господин Шаддур знал, что Годой сейчас у Кантиски. Нужно, чтобы город был взят как можно скорее, а армии Михая повернули на Эланд…
Господин Шаддур прошелся по древним камням Вархи. Хорошее место, когда-нибудь тут будет Великий храм во имя Величайшего. Он привык к этому месту, где уже наполнена одна из Больших Чаш. Жаль, но ее придется потратить на Кантиску. Хватит ждать и надеяться на никчемное человеческое оружие. Смерть Базилека — знамение Начала, и его, Шаддура, дело довести все до Конца. Хорошо, что он не послушался уговоров Годоя и смел-таки проклятых Всадников, хоть это и обошлось потерей шести адептов высшей степени посвящения (к слову сказать, мечтавших о гривне ка Ройгу Исстисс) и полностью вычерпало Чашу, наполненную прошлым летом. Ройгианец задумался — от того, на что он решится, зависит слишком многое. Дожидаться конца войны или действовать прямо сейчас? Пустить в ход всю мощь? Раскрыть тщательно скрываемое множество веков? И если рискнуть, как быть с Вархой? Слишком много тут такого, что нельзя оставлять без присмотра. Нет, люди не страшны, а вот появившиеся у Явеллы эльфы и Рене с его непонятной силой… Да и собратья по Ордену, зарящиеся на его титул, могут попробовать в его отсутствие завладеть тем, чем им владеть не положено. Да, Варху придется закрыть, хоть это и потребует определенных сил. Что ж, до его возвращения пополнять Чашу будут «жнецы» Малого храма.
Что ж, до его возвращения пополнять Чашу будут «жнецы» Малого храма…
Господин Шаддур любовно потрогал гривну на шее. Насколько все же бесполезны принятые у большинства народов символы власти — короны, скипетры, державы… Гривна ка Исстисс не только облегчает путь Слепых Зеркал, но и будит память Древней Силы, без которой даже Великой Чаши, и той недостаточно, чтобы сделать то, что ему удалось (и вовремя!) сотворить с башней Девы и что он сделает с Вархой! А вот слишком много возомнивший о себе Кавот попробовал проделать то же с Вратами Воина, и где он теперь? Правда, ему кто-то и очень вовремя помешал… — на тонких губах Шаддура появилось подобие улыбки. Он решительно надел монашеский балахон и опустил капюшон — арцийцам до поры до времени его глаза видеть совсем необязательно. Глава ройгианцев не любил путешествий, но он не мог себе позволить сидеть и ждать, когда Годой управится с эландским выскочкой. Шаддур задумчиво потрогал рукой гривну: может, пройти путем Зеркал? Нет, не стоит… Это заберет слишком много драгоценной силы, да и дорога эта не столь уж и безопасна. Придется все же путешествовать обычным способом, благо время позволяет: Годой собирается быть под стенами Кантиски не раньше месяца Влюбленных. Заодно он прихватит с собой и засевшего в Высоком Замке господина Улло и его подручных, в последнее время затеявших собственную игру, ну а остальные соратнички пускай посидят в Вархе и подумают о Вечном. Им полезно. Проследить за Таяной вполне в состоянии и этот приятель Годоя, и принцесса Илана, от них, по крайней мере, не воспоследует никаких неприятных неожиданностей. Таяна и Тарска уже дали все, что могли, теперь игра переносится в Арцию…
Конечно, Годой вряд ли обрадуется появлению Союзников, но стоит ли думать о чувствах того, что станет очередным камнем в стене будущего величия… Отец не страшен и не столь уж необходим, важна дочь, но до нее еще черед дойдет. Сначала Трое Владык, вернее двое, потому что никчемный Базилек своей смертью дал толчок обвалу, которого ждали тысячелетия…