Глава 36
2230 год от В. И. 1-й день месяца Лебедя.
Опушка Колокольного леса
Сезар Мальвани отбросил в сторону переломленный хлыст и про себя выругался — нельзя столь явно выказывать свои чувства.
Нельзя? А если в это мгновение решается судьба сражения, а заодно и судьба Арции? Не угодно ли вам сохранять спокойствие? А может быть, вы желаете помолиться? Командор с трудом удерживал себя от дурацкого вопроса, не вернулись ли наблюдатели. Можно подумать, что те забудут доложить, что видели, и завалятся спать…
Последнее дело, когда полководец нервничает, суетится, гоняет туда-сюда аюдантов, проверяет то, что уже трижды проверено. Вот Феликс, тот даже умудряется делать какие-то записи. Пристроился, мерзавец, на пеньке и малюет себе в сафьяновой тетрадке… Хотя что взять с клирика, даже с самого лучшего? Наверняка ему уж за столько-то лет втемяшили в башку, что все в руце Божией…
Мальвани понимал, что он несправедлив, что Феликс прекрасный друг и замечательный полководец, но напряжение требовало хоть какого-то выхода. Сезар обвел глазами аюдантов среди которых особенно выделялся юный Анрио, пожиравший отца умоляющими глазами. Дескать, сколько можно? Другие дерутся, а мы?! Ну пошли меня, пошли куда-нибудь, пожалуйста… Может, в самом деле его послать к этому холму? Ну и названьице! Поганая Подкова, это надо же, и такое безобразие в полувесе от Святого града! Мальвани нервно хихикнул. Бой у Поганой Подковы… Интересно, что напишут об этом летописцы? Уж наверняка перезовут несчастную горушку в какую-нибудь Грозовую гору или Святой холм… Чтоб красиво было…
Простучали копыта, и молодой офицер в некогда черном с серебром, а сейчас сером от пыли доломане, спрыгнув со взмыленного дрыганта, пошатнулся, но удержался на ногах. Еще до того, как парень открыл рот, по светящимся глазам Мальвани понял — все идет как надо.
— Монсигнор, — Стах Гери сорвал голос, дразня арцийцев, и теперь шипел, как простуженный кот, — монсигнор. Мы все сделали. Дали им прорваться, они теперь у холма. Поднялись до половины, и тут по ним и ударили сверху из пушек и мушкетов, а там и мы подоспели. Они в ловушке.
— Не вырвутся?
— Не должны. Там Диман и Рафал.
— Тогда действительно не вырвутся, но…
— Монсигнор, мы не забыли. Человек двадцать ускакало, за ними гнались, но не очень.
— Будем надеяться, что хотя бы один доберется до Годоя…
— Монсигнор!
— Да?
— Разрешите вернуться?
— Не разрешаю, — отрезал Мальвани, — садитесь и отдохните. Вы мне понадобитесь позже.
Понурившийся Сташек отошел к томящимся аюдантам, которые принялись его тормошить, расспрашивая про бой, в котором им пока не привелось участвовать.
Мальвани устало прикрыл глаза — пусть думают, что он дремлет, но мозг лихорадочно работал. Выйдет ли Годой из лагеря, он должен прийти на помощь гибнущей кавалерии, иначе конец ему как полководцу…
То, что произошло сейчас, хорошо, очень хорошо, но это только первый шаг к победе или поражению… Если Годой клюнет на приманку, то и так не шибко великие силы придется разделить — Феликс должен захватить оставленный лагерь, а он вряд ли будет совсем уж пустым, ну а ему предстоит сцепиться с теми, кто идет на помощь прижатой к Поганой Подкове кавалерии, а сбрасывать ее со счета рановато, хотя милейшие бароны и наступили на те же грабли, что и на Лагском поле, хоть и под другими знаменами…
Конечно, поможет Рене, да и Эмзар обещался, но станет ли кто-то из них той песчинкой, которая перетянет чашу весов… Мальвани был опытным военачальником и понимал, что исход боя не ясен никому.
Наверху что-то зашуршало — любопытная белка с интересом наблюдала за заполонившими ее перелесок пахнущими железом людьми. Видимо, в Святой области белок не стреляли (правду сказать, шкурки у них в отличие от их северных сестричек были не ахти), и зверьки жили себе в полном уюте. Вот и эта даже не думала пугаться, а устроилась на ветке прямо над командором и начала охорашиваться… А ведь судьба этой зверушки тоже зависит от того, кто победит…
Время не текло, оно ползло, как пьяная улитка. Наконец юноша в черно-зеленом плаще Святого воинства привез долгожданное известие.
..
Время не текло, оно ползло, как пьяная улитка. Наконец юноша в черно-зеленом плаще Святого воинства привез долгожданное известие. Из лагеря выступили пехота и конная артиллерия. Идут четырьмя колоннами, с ними и гоблины, обычно охраняющие узурпатора. Надо полагать, Годой почтит битву личным присутствием.
Мальвани встал, поправил нагрудник, хотя толку-то от него, если, скажем, пуля… Ну да где наша не пропадала. Прежде чем сесть на коня, командор подошел к Феликсу, которому предстояло выступить чуть позже.
— Пожелайте мне удачи, Ваше Святейшество!
— Зачем так официально? — тонкие губы бывшего рыцаря тронула нечастая усмешка. — Перед Авирой мы вели себя иначе…
— Прости, — улыбнулся Мальвани, — я немного не в себе, до последнего боялся, что они не клюнут…
— Правду сказать, и я тоже, — неожиданно рассмеялся Феликс, — меня просто бесило твое проклятое спокойствие…
Теперь смеялись уже оба.