Спят они, что ли…
Но они не спали. Или, вернее говоря, спали вечным сном. Если бы Максимилиан подъехал со стороны Лещицы, он бы увидел всех обитателей Соснового холма, лежавших прямо на нестерпимо блестящем от выступившей воды весеннем льду. Было очевидно, что люди бросились вниз с крутого обрыва и случилось это совсем недавно. Скорее всего этим утром или ночью.
— Они все одеты для дневной работы, — прошептал кто-то из воинов.
— Значит, утром, — откликнулся второй. — Во всяком случае, лисы и вороны не успели до них добраться.
— Да тут и ворон никаких нет, — откликнулся еще один.
Ворон действительно не было. Не было вообще никакой живности, даже две собачонки, взятые с собой будущими монахами, куда-то подевались. Не было вообще никого, кроме трупов.
Пораженный Максимилиан и его ставшие необыкновенно молчаливыми спутники обошли все временные хижины, в одной из которых еще тлел очаг. Все говорило о том, что несчастье произошло уже после того, как все позавтракали и направились на работу. На истоптанном грязном снегу не было чужих следов. Кардинал не обладал талантами следопыта, но Эгвант вырос в этих краях и читал по снегу, как по книге. По всему выходило, что люди в спешке побросали свои дела и без всякой видимой причины опрометью припустились к обрыву, с которого и бросились вниз, то ли не заметив пропасти, то ли будучи охвачены таким ужасом, что смерть на речном льду им представлялась избавлением в сравнении с тем, что на них надвигалось. Но что бы это ни было, следов оно не оставило. Эландцы несколько раз прочесали лагерь и не нашли ни одного отпечатка, ни одной вещи, происхождение которой было бы им непонятно.
— Вот оно, началось, — Максимилиан почувствовал, как по его позвоночнику пробежал противный холодок. Это уже не было занимательным разговором с Феликсом о том, что все же подразумевает Пророчество, и это не захватывающий рассказ Рене о битве в Башне Альбатроса.
Эстель Оскора
Она появилась из-за кустов можжевельника — изящная, серебристо-серая, с длинной узкой головой — и остановилась, не решаясь выйти на солнце. Синеватые ноздри ловили наш запах, из горла вырывалось глухое рычание. Преданный двинулся вперед, оказавшись между мной и тварью из леса. Тварью прелестной и, я не сомневалась, смертоносной. Справиться с ней он не мог, пожалуй, она была не по плечу даже Астени с Романом, но я, я могла ее прикончить без труда. Но не хотела. Она была так хороша, словно бы сотканная из быстрых снежных облаков. Очевидно, это была собака, нечто среднее между борзой и гончей, но размером она превосходила Преданного. И еще она могла убивать не только клыками, но и чем-то еще. Я чувствовала ауру силы этого существа, чьей целью было загонять дичь для хозяина. Я положила руку на холку Преданному, мне совсем не хотелось, чтобы он ввязался в драку, в конце концов, мне не было никакого дела до того, кого гонит эта тварь. Она мне не мешала, и я не собиралась с ней связываться, однако, когда я коснулась пальцами теплого рысьего меха, меня словно бы пронзила мысль — вот они! Они пришли! Эта облачная красотка той же породы, что и Белый Олень, а значит, мне придется драться здесь и сейчас.
Как ни странно, я ничуть не разволновалась. Напротив, мои мысли выстроились в ряд, как «Серебряные» на параде. Я знала, что эту тварь я живой не отпущу, а вот она, похоже, этого не понимала. Наоборот. Нет, она не нападала, она радовалась, как радуется собака, встречаясь с хозяином, — ликующе взвизгнув, принялась охаживать себя хвостом по бокам, затем опустилась на брюхо и, подвизгивая и прискуливая, поползла ко мне, выражая всем своим видом любовь и преданность. У меня неожиданно мелькнула предательская мысль, почему бы не взять с собой это создание? В конце концов, если я, Эстель Оскора, или как там меня обозвали в этом дурацком Пророчестве, могу стать казнью или спасением Тарры, то эта туманная собака в моих руках, возможно, станет оружием защиты.
Мы стояли и смотрели друг на друга довольно долго.
Мы стояли и смотрели друг на друга довольно долго. Гончая тумана не смела приблизиться ко мне, существу в ее понимании высшему и всесильному. А я не знала, что делать. Убивать не хотелось. Прогнать? Но Великий Дракон знает, что она может натворить… Взять с собой? Вряд ли это понравится Преданному, да и на что я буду похожа, объявившись в Идаконе с эдакой племянницей Белого Оленя? Нет, пожалуй, я все же должна прикончить это создание…
Мои идиотские размышления были прерваны самый неожиданным образом. Вдали послышался гулкий прерывистый лай, вернее, звук, похожий на лай. Обычным псам из плоти и крови вряд ли могли принадлежать такие голоса, это была свора существ, подобных тому, что смотрело сейчас на меня. Туманная собака дрожала всем телом, пританцовывая на месте, разрываясь между непреодолимым желанием присоединиться к гону и рабской потребностью в хозяйском приказе. Самое страшное для меня было, что она признавала за мной право этого приказа, а стало быть, я действительно принадлежала к силам, вызвавшим из глубин Преисподней туманных бестий. Я припомнила белое чудовище, от которого нас спасли всадники, и мне тут же захотелось убраться куда подальше, только это было невозможно. я ДОЛЖНА была узнать, на кого идет охота, и, если это был человек, его спасти или хотя бы попробовать сделать это.
Я не знала, не могла знать, хватит ли у меня сил совладать со сворой, не разорвут ли они меня на куски по приказу своего Настоящего хозяина, а что он где-то рядом, я не сомневалась — туманные это псы или же самые настоящие, понять, что они гонят дичь не для себя, а для охотника, труда не составляло. Я недаром выросла в герцогстве, где охотились все, и, пусть моя душа не помнила ни охотничьих радостей, ни разочарований, голова хранила множество сведений о привычках собак и обычаях охотников.
Свора кого-то преследовала. Туманная собака пронзительно заскулила — просилась к своим собратьям, — и я милостиво крикнула «эй-гой», разрешая присоединиться к охоте. Одним прыжком гончая исчезла в зарослях.
— Пошли и мы, — сказала я Преданному, — а то не успеем.
Кот двинулся следом за мной. За зиму он научился соизмерять свои прыжки с моими возможностями, так что шли мы быстро и слаженно. Песьи голоса звучали где-то впереди и сбоку, но мой кот уверенно вел меня наперерез. На душе было яростно и весело — я уже хотела этой схватки, хотела проверить свое владение непонятной силой. Сейчас, собственно, все и решится. Если я справлюсь со Сворой Тумана, значит, Пророчество есть непреложная истина и избравшее меня в наложницы чудовище в самом деле поделилось со мной своей силой. В этом случае я смогу дать отпор свите Оленя, а может, ему самому.
И еще это значит, что я свободна в своем выборе, что Эанке, называвшая меня порождением Зла, ошибалась или просто клеветала. Да, я получила Силу, но как я ею буду распоряжаться, зависит от меня. Я свободна в своем выборе… Разумеется, если сейчас я останусь сама собой и если меня хватит на то, чтобы драться и победить.
Голоса звучали совсем близко, погоня приближалась. У нас с Преданным еще было время отвернуть в сторону, но ни я, ни мой кот и не подумали сделать это. Наши тропы пересеклись на круглой неровной поляне. Очевидно, когда-то здесь прошел ледник, тащивший на себе множество камней. Потом он отступил, разбросав свою ношу по выровненному им плоскогорью. Затем вырос лес, но камни остались. Одни — побольше, другие — поменьше. Прямо у выхода на поляну лежали два серых валуна, похожих на нежащихся в болоте кабанов. Вот за ними мы и встали, ожидая неизбежного.
Действительно, не прошло и десятинки, как на поляну выбежало несколько человек. Они тоже увидели камни, показавшиеся им чем-то похожими на укрытие, — глупцы, от Гончих Тумана еще можно оборониться огнем или отгородиться текучей водой, но от них нельзя спрятаться в каменной расщелине… Интересно, откуда я это знаю? Неважно, подумаем об этом, когда все закончится…