Эта рысь уже не совсем зверь… Она понимает куда больше самого умного пса или коня.
Астен присел рядом с Герикой.
— Я ее друг. Так же, как и ты. — Точеная рука эльфа легла на голову дикого кота, тот на мгновение зажмурился, потом издал короткий хриплый звук и извечным кошачьим жестом потерся пушистым плечом о куртку Астена.
— Значит, ты меня принимаешь? Мы с тобой должны отвести ее туда, где она будет в безопасности. Если со мной что-нибудь случится, это сделаешь ты.
Они никогда потом об этом не говорили, но и Герике и Астену показалось, что Преданный кивнул.
2228 год от В. И. Ночь с 25-го на 26-й день месяца Волка.
Пантана. Убежище
Тихо-тихо падал снег. Невесомые сверкающие пылинки совершали церемониальный танец в длинных полосах лунного света, превращая его в ожившее кружево. За окном царила зимняя ночь во всем своем безжалостном великолепии, а в Зале Первых Фиалок пылал камин, и на столе в кубках дымилось подогретое вино.
В креслах у огня сидели двое и тихо разговаривали. Это был бесконечный разговор, который могут вести только живущие одними страхами и надеждами. Местоблюститель Лебединого трона, старший сын последнего эльфийского владыки Эмзар Снежное Крыло вел неспешную беседу со своим новым советником Клэром Утренним Ветром. С той ночи, когда погибла Тина, а Герика с Астеном ушли в никуда, Клэр оставался в Лебедином Чертоге. Его родичи, опасавшиеся за рассудок и жизнь художника, постепенно успокаивались — правитель заставил Клэра загнать в самые отдаленные уголки души боль от потери и взяться за неотложные дела, от которых, возможно, зависели судьбы мира. О чем они говорили, никто не знал — разрушить защиту, которой отныне окружил себя Эмзар, было по силам разве что великим магам древности. Еще недавно доступный всем и каждому Лебединый Чертог превратился в зачарованную крепость. В Убежище это, однако, восприняли как должное.
После смерти Тины эльфы, словно бы очнувшись от тысячелетней летаргии, соизволили посмотреть вокруг и обнаружили, что мир готов рухнуть. Древние и при этом вечно юные создания оказались к этому не готовы. Кроме, пожалуй, правителя, как-то сразу взявшего все в свои руки. Эмзара слушали — ведь когда наступает час решения и час действия, мало кто готов взять груз на себя.
Нашлись, разумеется, и такие, кто считал, что Эмзар должен сделать все, чтобы увести свой народ из обреченной Тарры, но поскольку сами они не представляли, как это можно сделать, то и требования их звучали достаточно вяло. Что думал сам Эмзар, не знал, пожалуй, никто, но вид у принца был такой, словно ему все ведомо и он ко всему готов. Это успокаивало. Но, к несчастью, уверенность старшего из Лебедей была умелой игрой. Эмзар не представлял, ни что ему делать дальше, ни чем все может кончиться. Всю тяжесть положения знали только он и Клэр, и, похоже, именно это знание и спасало последнему жизнь и рассудок.
Этот вечер обещал стать одним из тех, когда собеседники в тысячный раз перебирают уже известное в надежде отыскать хоть какой-то просвет, но судьба в лице молодого воина из Дома Ивы уже маячила на пороге.
— Правитель, — Ариэн Нарсиэль учтиво склонил голову. — Вас желает видеть жена Вашего брата.
— Проведи ее в малый кабинет, — ответил Эмзар, на лице которого не дрогнул ни один мускул. Но когда воин вышел, он, подбросив в огонь несколько еловых шишек, задумчиво добавил: — Не знаю, что ей может понадобиться, но радость эта встреча нам вряд ли принесет.
— Нам? — удивился Клэр. — Но я вовсе не хочу ее видеть.
— Нам, — подтвердил правитель, — я понимаю, что она мать Эанке. Но именно поэтому нужно ее выслушать.
Клэр больше не возражал. Вдвоем они поднялись по обвивающей белоснежную колонну пологой лестнице в башенку, где и был расположен Малый кабинет, в котором Правитель предпочитал вести доверительные беседы и который, как и Зал Первых фиалок, был теперь окружен особой защитой. Нанниэль уже ждала их и порывисто поднялась им навстречу.
Нанниэль уже ждала их и порывисто поднялась им навстречу. Знавший невозмутимость своей красавицы-невестки, Эмзар понял, что произошло что-то необычное и скорее всего неприятное.
— Садитесь, — он поцеловал тонкую, унизанную перстнями руку, — как я понимаю, что-то произошло.
Нанниэль выразительно посмотрела в сторону Клэра, но Эмзар не позволил ей и рта раскрыть:
— Дорогая, Клэр со вчерашнего дня любезно согласился стать моим Одро, у меня от него не может быть тайн.
Водяная Лилия присела в классическом реверансе, но выражение ее лица не отвечало требованию даже самого незатейливого этикета — губы женщины дрожали, под глазами чернели круги, из всегда безукоризненной прически выбилась вороная прядь, падающая на белоснежную шею, но это Нанниэль, похоже, не тревожило. Взглянув в глаза деверю, она произнесла отрывисто и четко:
— Она ушла.
— Кто? — спокойно уточнил Эмзар, хотя в ответе не сомневался.
— Моя дочь и ваша племянница. Я обнаружила это лишь сейчас, когда зашла к ней. Она взяла свои артефакты, оружие и… — тут голос Нанниэли дрогнул, — драгоценности Дома.
— Она оставила письмо? Когда она ушла? Одна или с кем-то? — Эмзар говорил спокойно, но на душе у него было гадко и становилось все гаже.
— Она не оставила ничего, что могло бы объяснить ее намерения, — почти прошептала жена Астена, — ушла же она прошлой ночью. Вместе с Фэриэном и четырьмя воинами из его Дома.
— Что ж, Ниэ, — правитель коснулся ее руки. — Вы рассказали все, что знали, а теперь идите и отдохните.
— Но, — она вскинула на него измученные, но от этого еще более прекрасные глаза, — но я не знаю, что она может совершить. Она… Боюсь, она безумна…
— Идите домой, — повторил Эмзар, — а я буду думать. И действовать. Это мое дело. Идите, Ариэн вас проводит.
Нанниэль торопливо подобрала тяжелые юбки и, не оглядываясь, вышла, почти выбежала, а Эмзар повернулся к Клэру.
— Вот и началось.
— Что ты намерен делать?
— Для начала прочесать остров. Если у них хватило глупости его покинуть, надо сделать так, чтоб они не смогли вернуться.
— Выходит, ты рад, что она ушла? — не поверил своим ушам Клэр.
— Я рад. И одновременно я в ужасе, — Эмзар задумчиво повертел в руках изящную подставку для перьев, а потом бросил ее на стол, да так неудачно, что ни в чем не повинная вещица свалилась на изысканный золотистый ковер, — как правитель я до безумия рад, что эта змея избавила нас от своего присутствия и утащила с собой своего сподвижничка. Останься они тут и начни разговоры о том, что эльфам нет дела до остальных, что мы должны спасать себя и так далее, у нас могли бы быть крупные неприятности. Но я боюсь, Клэр… Они ведь не просто так ушли. Они замышляют убийство.
— Но… Я не понимаю…
— Неужели ты не понимаешь, что Тина, — Клэр при звуках этого имени вздрогнул, как от удара, — Тина была убита по ошибке. Ей нужна Эстель Оскора, уж не знаю, сама она дошла до этой мысли или кто присоветовал, но они бросились в погоню. А я отпустил их с Астеном вдвоем!!!
— Великий Лебедь! Я так хотел пойти с ними, — простонал Клэр, — но, может быть, еще не поздно!
— Поздно, Клэр. Эанке опередила нас больше чем на сутки. Гнаться за ней почти бессмысленно. И потом, ни ты, ни я не можем покинуть Убежище, а открыть тайну кому-то еще… Я не уверен, что моя племянница увела с собой всех своих сообщников.
— Но Астен ваш брат.
— Да. А Герика его Эфло д’огэр, — Эмзар сжал кулаки, — и все равно я вынужден предоставить их самим себе. От нас тут ничего не зависит. Может быть, их не найдут. А если найдут, то справиться с Астеном непросто.