2229 год от В. И. 7-й день месяца Дракона.
Эланд. Идакона
— И ты им веришь?!
— Представьте себя, да, — отрезал Рене Аррой. — Майхуб — враг нам, но не Благодатным землям, и он умен, иначе его бы уже тысячу раз зарезали или отравили. Да и вообще вся воинская наука держится на том, чтобы поставить себя на место противника и просчитать, что он станет делать. Так вот, будь я на месте калифа, я бы поступил точно так же, как и он.
— Книга Книг, однако, советует опасаться суриан, даже дары приносящих, — заметил доселе молчавший Максимилиан.
— Книга Книг молчит и о Белом Олене, и о том Морском Зле, про которое пишет Майхуб. Не думаю, что нам стоит слепо следовать ее советам, по крайней мере до тех пор, пока мы не победим.
Кардинал собрался было возмутиться, но потом махнул рукой и рассмеялся:
— Представляю, что сказал бы Трефилий и иже с ним, окажись они на моем месте.
— Но в том-то и дело, Ваше Высокопреосвященство, — откликнулся Старый Эрик, — что НА ВАШЕМ месте они не оказались бы никогда. Рене, будь добр, прочти нам еще раз письмо, а то я не мастак продираться через всю эту словесную патоку.
— Изволь.
— Изволь. «Лев Юга приветствует Волка Севера и шлет ему пожелания всех благ и радостей, коими расцвечена земная юдоль.
Дошло до меня, что дей Миджед, недостойный сын шакала и гиены, по недомыслию не утопленный при рождении, возмечтал о недоступном и недозволенном и что он, позабыв сказанное сынами мудрости, уподобился напившемуся в жаркий день из скверного источника и унесшему в себе Черную Болезнь. Мор не остановить, если не убить несущего заразу и всех, с кем он пил из одной чаши, ел из одного котла, спал под одной крышей, если не сжечь дом его и не изгнать соседей его. Ставший голосом Творца Баадук Блаженный и Мудрый сказал: «Когда идет Черная Болезнь, прекращайте войны ваши, и торговлю вашу, и любовь вашу, поступитесь и обидами, и барышами, ибо Черная Болезнь голодна, как стая гиен, равно готовых пожрать и льва, и быка, если те не забудут о проходящем и не оборотят клыки и рога против мерзких». Так сказал Великий и Справедливый. И я, недостойный целовать прах из-под копыт его коня, говорю — прекратим вражду нашу, пока не повержен обезумевший Миджед.
И еще скажу то, о чем поведали наши старейшие, ибо Творец в великой мудрости своей сразу высыпал в сотворенный им мир все, что можно высыпать, и не может поэтому быть того, чего однажды не случалось уже под семью небесами. Рассказывают, что если идти от моря много дней и ночей, придешь к свинцовым горам, где обитают стерегущие золото грифы. Никто и никогда не переходил эти горы, но однажды нашелся безумный. Он не боялся смерти и не хотел золота, и звезды покровительствовали ему, и он перешел через горы и оказался в стране зловонных болот и густых лесов, населенных кошмарными тварями, приходящими в грезы курильщиков эреа. В центре черных болот стоял храм из красной яшмы, зеленого нефрита и синей бирюзы. Стерегли храм семеро жрецов. Старший был древним старцем, младшего же едва можно было назвать юношей, но были они похожи лицами, как листья одного дерева, и говорили, отрицая очевидное, что суть они единое и берут они от мира все, так как каждый возраст имеет свои радости, которые уходят, дабы им на смену пришли иные.
И многое жрецы говорили своему гостю, но тот слушал лишь то, что хотел слышать, и понимал лишь то, что хотел понять. А хотел он мести, власти и бессмертия. И узнал он, что в храме заточен великий мудрец и чародей, замысливший обмануть свою судьбу и отказавшийся от единожды данной клятвы. И пришелец убил тех, кто принимал его, лечил и учил, и освободил узника, и тот из крови семиликого жреца создал великое проклятье, и то было первое зло, которое он причинил.
И научил освобожденный мудрец своего спасителя, как воззвать к Древнему Злу, побежденному в начале мира, и это было второе зло, которое он причинил. И вскипели моря, и стало гаснуть солнце, и посыпались с небес звезды, как винные ягоды со стола, и восстали древние твари, слизистые и ядовитые, коим должно было исчезнуть задолго до появления человека, дабы не осквернять мир своим присутствием. И первым был пожран призвавший их. Но затем разверзлось небо, и оттуда явились сверкающие воины. Семь сотен лет длилась битва, и мерзостные создания были повержены и уничтожены, а о том, кто из мести и ненависти отпустил их, позабыли. Мудрец же, научивший неразумного смертного, как содеять такое, сумел бежать и укрыться в дальних морях, но до этого совратил одного из небесных воинов. И задумался тот, зачем ему быть одним из многих, если можно стать единственным. И думал он, что сам дошел до этой мысли, и лелеял он эту мысль, а затем от мысли перешел к делу. И это было третье и самое великое Зло, свершенное освобожденным клятвопреступником.
И смотрел он из своего укрывища, и радовался, что все идет так, как он хочет, что сначала он сделал своим орудием человека, затем чудовищ и, наконец. Небесного Воина, которому доставало силы исполнить замысел клятвопреступника.
Небесного Воина, которому доставало силы исполнить замысел клятвопреступника. А замысел его был страшен, а Отступник ослеп и оглох и не смотрел на следы ног своих, думая, что сам избрал свою дорогу, в то время как его вели, как ведут осла или верблюда.
Но братья оступившегося распознали угрозу и извергли паршивую овцу из стада своего. И бежал он, теряя силы, на север, где, говорят, укрылся в холодной пещере, оплакивая былое величие и лелея мечту о мести.
Великое же Проклятье за века рассыпалось на куски и было во время Второй войны унесено великой водой. И куски эти по сию пору ищут друг друга и ловят души тех, что открыты их голосу. И все они: и Великое Проклятье, и падший Небесный Воин, и колдун-клятвопреступник — ждут своего часа, и все они ищут разное, но несут одно — разрушение и гибель, дабы стать калифами над обломками, подобно змеям, поселяющимся в развалинах, когда оттуда уходят построившие их.
Вот что рассказывают старейшие, и никто пока не опроверг их равно как и не подтвердил, пока не пошли слухи о делах дея Миджеда, владельца ледяных гор. И еще скажу, что корабельщики наши видели несметные косяки рыбы, что сворачивали с привычных путей и выбрасывались на сушу, но не шли на нерестилище в Серое море, что добытый в этом году у Звездных островов жемчуг был цвета бычьей крови, а альбатросы не свили гнезд. Я велел трем лучшим мореходам выйти в Серое море. Они ушли и не вернулись. Я велел еще троим пройти запретным путем, но те отказались и были казнены. И потому я сказал себе, что близится час Зверя, предсказанный Баадуком, и пора загасить огонь вражды тем, кто встанет против беды.
Я возвращаю тебе всех воинов-северян, которые могут держать саблю. Я посылаю тебе оружие, сработанное оружейниками Красных гор. Я знаю, что на твоих камнях растут великие мореходы и воины, но не хлеб и вино, и я посылаю и то и другое.
Бородой Баадука, подножием Трона Творца и кровью любимого сына клянусь, что мысли мои чисты и рука не держит ножа. Да пребудет мир между нами, пока не обезглавлена змея Прошлого.
Я сказал, а ты выслушал.
Писано в 8-й день Третьего месяца 985 года».