— Мы ошибались, — заявило отражение, не желая втягиваться в перепалку, — Герика не в Арции, а в Эланде.
Михай ошарашенно молчал. Тут было от чего потерять дар речи. Его расчет строился на том, что девчонка укрылась в одном из арцийских монастырей. В самом деле, куда еще было деваться дурехе после того, как она рассталась с Романом, а о том, что они расстались, имелись самые достоверные сведения. Проклятый либр еще по осени ушел в Последние горы и, можно было надеяться, сломал там себе шею. Герика же без Романа станет лакомой добычей для любого, кто ее отыщет, и этим «кем-то» должен стать ее отец. Да, у Союзников — магия и Зов, но их Зов здесь бессилен, а сами они заперты в Таяне. Он же, что ни говори, уже в Арции и не так далеко от того места, где в начале зимы Союзники засекли вспышку магии.
Именно там пропал один из Охоты, которому посчастливилось перейти Горду еще до пробуждения Всадников. Союзники, да и сам Михай, были уверены в том, что Охотника прикончила именно Герика, причем вышло это у нее совершенно случайно. Магия преследователя самопроизвольно разбудила ее кровь, девчонка же до полусмерти испугалась и, сама не понимая как, пустила в ход проснувшуюся Силу. Что с ней случилось дальше, осталось лишь гадать.
Герика уцелела — иначе Белый Олень вновь обрел бы способность сливаться с другими существами и зачинать себе подобных. Этого не произошло, значит, предыдущая Избранница была жива. В Кантиске она не появилась, в этом Годой был уверен — несколько весьма влиятельных клириков прислали в Таяну письма, в которых отмежевывались от решения Конклава и предлагали свою дружбу в обмен на низвержение Феликса. Разумеется, регент вступил в переговоры, потребовав для начала отыскать пропавшую Герику.
Начались поиски, вскоре завершившиеся успехом. В небольшой циалианской обители на берегу Льюферы появилась послушница, про которую говорили, что она вдова таянского принца. Все сходилось, оставалось лишь забрать Избранницу из монастыря. Правда, девчонка, побывав на ложе Ройгу, стала смертельно опасной, но при ее характере и настроении это было не так уж и страшно. Испокон веку от мира отказываются либо отчаявшиеся и опустошенные, либо стремящиеся в обмен на отказ от плотских радостей обрести власть. К власти Герика всегда была равнодушна. Значит, она решила похоронить себя заживо, оплакивая своего Стефана. Если за ней явится отец, она по привычке ему покорится, а дальше… Дальше придется решать, останется ли Герика Тарская Эстель Оскора либо же эту роль придется отдать Ланке.
Годой предпочел бы первое — его жена была не из тех, кем можно управлять. Заполучив Силу, она стала бы играть собственную игру. Именно это он и пытался втолковать Союзникам, которые, похоже, ему не очень поверили, но согласились. Да и как они могли спорить, будучи заперты за Лисьими горами?! Герика-то таскала зеленый монашеский балахон в Арции, и, чтоб ее добыть, требовались или хитрость и золото, или небольшая победоносная война. Годоя устраивал второй вариант.
Даже чувствуя за спиной многотысячное войско и поддержку Союзников, регент побаивался прямой схватки с Рене, а арцийский поход оттягивал это сомнительное удовольствие. Прекрасно разбирающийся в политике, Михай понимал, что внезапный удар по Арции развалит империю на куски и в этой мутной воде он отхватит себе столько власти, сколько сможет унести. Императорская корона влекла его больше, чем какая-то малопонятная власть над «всеми расами Арции» и бессмертие, дарованное Силами, которые они должны призвать. Императорская корона — это понятно и приятно. Годой успешно пользовался магией, но знал свой предел, а растущее могущество Союзников его настораживало, равно как и таинственные способности Рене Арроя.
Сам предававший и продававший вдоль и поперек, тарскийский господарь нутром чуял, что доверять ройгианцам нельзя, что они его в лучшем случае оставят ни с чем, а то и уничтожат. Нужно было как можно медленнее выполнять свои обязательства, ведь пока он не исполнит того, чего они ждут, с ним будут вынуждены считаться.
Главным же козырем в этой игре была его недотепа-дочь.
Михай растил Герику для одной-единственной цели. Она должна стать Эстель Оскорой, но Эстель Оскорой, послушной исключительно отцовской воле. Тогда он станет хозяином положения. Смерть Младенца, так расстроившая Союзников, Годоя лишь обрадовала. Как бы медленно ни зрело Воплощение, рано или поздно оно набрало бы силу, и события понеслись бы, как бочка под гору. Зато бесплодная Эстель Оскора, обретшая могущество и остающаяся безвольной игрушкой в отцовских руках, сделает все потуги Белого Оленя вернуть себе былое величие бессмысленными. Михай же сможет наслаждаться властью, медленно, но уверенно становясь хозяином Благодатных земель. Тогда ему не будут страшны не только Рене или атэвы, но и сами ройгианцы, которых он заставит служить себе.
Разумеется, тарскиец держал свои планы при себе, а его Союзники не могли и представить, что он посмеет их обмануть. Потому что не знали Герики.
Одно время Михай начал опасаться, что любовь к Стефану разрушает его власть над дочерью, но Стефана больше не было, а раз девчонка не последовала за ним в могилу, то взнуздать ее будет очень просто. В таком радужном настроении он и начал поход. Поэтому и гнал войска вперед и вперед, не становясь на дневки, не трогая города и городки, лежавшие на дороге. Ему совершенно не улыбалось пробивать дорогу бледным. Он собирался править Арцией долго и успешно, а то, что требуется ройгианцам, чтобы сломить Всадников, слишком чудовищно. Он не может себя запятнать подобными вещами, пусть сами рыщут по мелким деревушкам и исполняют свои чудовищные обряды, но его армия должна быть ни при чем. Да и не наберут они таким образом силы, достаточной для того, чтоб прорваться через Гремиху, а значит, в Арции все решит оружие, а не магия.
Годою вовсе не улыбалось, чтобы за его спиной маячили Союзники, это стесняло бы его свободу. Уж лучше барьер, который стерегут древние каменные чудовища! Но главное — Герика! Скорее вперед, чтобы никто не отыскал, не предупредил, не увез. Не надо пугать людей, пусть сидят тихо и не понимают, на самом ли деле видели они марширующую армию или же это было сном. До этих неповоротливых тупиц очередь дойдет. Впрочем, Годой не из тех, кто кладет все яйца в одну корзину. Семеро надежных людей во главе с не единожды проверенным в деле Вайнстой вот-вот должны добраться до обители, чтобы предотвратить возможные случайности, а в случае необходимости увезти молодую монахиню и укрыть в надежном месте. Со дня на день Годой ожидал радостного известия, и на тебе!
Оказалось, он гнался за химерой — Герика в Эланде и, похоже, чему-то научилась. Михай не представлял, как его нерешительная, изнеженная дочь умудрилась тайно пройти пол-Арции, но ведь кто-то же изгнал Охоту за Явеллу! Приказ Великого Ловчего мог отменить лишь более сильный. Сам Годой не осмелился бы остановить травлю. Это могли лишь сам Ройгу, Главный Ловчий и… Эстель Оскора, если бы ей кто-то разъяснил, как это делать. Сама дойти до такого Герика не могла. Неужели проклятый бард всех обманул?!
Они были уверены, что перехитрили Романа, заманив к Месту Силы, где его и пришедших с ним ожидала теплая встреча, а он все равно сумел переправить Герику в Эланд. Теперь она в руках Рене, а это значит, что нужно захватить Эланд до того, как Ройгу, а значит и Эстель Оскора, наберет сил.
— Ты должен немедленно наполнить Чашу, — прервал его размышления Годой-в-зеркале. — Слуги Покровителя нужны сейчас и здесь. Явелла для них отныне закрыта. Спеши в Эланд!
Если б Михай Годой не был Михаем Годоем, он бы так и поступил. Собственно говоря, к подобному решению регент склонялся и сам, но того же требовали и Союзники, что наводило на размышления. То, что ройгианцы рвутся в Арцию, могло среди всего прочего означать и то, что те хотят найти Герику раньше него.