2230 год от В. И. Утро 2-го дня месяца Лебедя.
Святая дорога
Рене остановил коня только к полудню. Рунское нагорье давным-давно скрылось из глаз, дорога петляла среди зеленеющих кленов и буков и была совершенно пуста. С точки зрения Арроя. Беспристрастный наблюдатель, напротив, отметил бы, что на обычно тихой дороге слишком людно. Прохожие с удивлением оглядывались на герцога — некоторые знали, каков из себя эландский вождь, но не могли сразу сообразить, кто же этот одинокий всадник на дрожащем от усталости вороном коне. По всему выходило, что настоящему Рене Аррою здесь делать нечего, но черная цепь на шее, седые волосы, темные брови и бородка… Такое не перепутаешь! Пока никто с вопросами не приставал, но остатки здравого смысла заставили свернуть в лес. Что делать дальше, адмирал не знал — здесь, у Ящеричной горы, в Святую дорогу вливался Лесной тракт, от которого, в свою очередь, отходили дороги на Пантану и Грэньи, один из самых крупных городов Срединной Арции. Герика могла свернуть куда угодно… У нее были в запасе три или четыре оры, и она, в отличие от него, была вольна делать, что хотела.
Рене лихорадочно пытался угадать, куда же двинулась эта непостижимая ведьма. Вообще-то будущего короля Эланда такой ее поступок должен был радовать, но вот Рене Аррой — человек и мужчина — примириться еще и с этой потерей не мог.
— Ну и что ты собираешься делать? — знакомый менторский голос оторвал адмирала от лихорадочных расчетов.
— Ну и что ты собираешься делать? — знакомый менторский голос оторвал адмирала от лихорадочных расчетов. — Искать женщину, когда она не хочет, чтобы ее нашли, труднее, чем верблюду пройти через игольное ушко. Кроме того, Герика Годойя поступила логично и обоснованно. Наличие в Идаконе Эстель Оскоры, даже если она утратила свою Силу, создаст общий дискомфорт, — Жан-Флорентин с удовольствием произнес заковыристое слово, — нельзя забывать и о том, что Годойя является дочерью и наследницей злейшего врага Благодатных земель и вдовствующей королевой Таяны, что создает определенный юридический казус. А посему ее добровольный уход облегчает нашу, — жаб особо подчеркнул последнее слово, — геополитическую задачу. Нет человека — нет вопросов!
— Уймись, — отмахнулся Рене, — я ее все равно найду. Даже если придется пешком добираться до Эр-Атэва.
— Это несерьезно, — Жан-Флорентин от возмущения стал отливать фиолетовым, — государственный ум должен отбрасывать второстепенное ради приоритетного.
— Я и не зову тебя с собой, — адмирал спрыгнул с коня и поднял тому переднюю ногу, внимательно осмотрев подкову. — Проклятье, скоро придется менять. Что ж, Жан, я должен тебя поблагодарить и, наверное, отвезти домой. Тем более Герика вполне могла направиться в Пантану, ну а потом… Феликс и Мальвани, а Ри — славный паренек, так что и за Арцию и за Эланд я спокоен.
— Это как сказать, — Жан-Флорентин был искренне расстроен. — Годой бежал, и он все еще весьма опасен, возможно, даже опаснее, чем был. Эмзар очень обеспокоен тем, как ему удалое исчезнуть. Но даже если война закончится, авторитет Церкви в Эланде держится только на твоем авторитете, а Совет Паладинов может без тебя совершить ряд ошибок… Нельзя забывать и о судьбе пленных, они сдавались, рассчитывая на твое слово, а в твое отсутствие их судьба может оказаться плачевной. Зрелище победы бывает страшнее зрелища поражения. И потом, ты же дал обет принять в Светлый Рассвет корону.
— Да, я дал обет, — нехотя подтвердил Рене, — но сейчас я дал себе другой, не менее важный — найти ее, хотя бы чтобы проститься.
— Вот оно, — вздохнул жаб. — Вот любовь, которая должна спасти мир.
— Мир уже спасен, ты сам говорил. И спасла его не моя любовь, а Герика… Об этом нам и толковали Прежние, а мы не понимали.
— Чем больше я обдумываю случившееся, тем больше склоняюсь к тому, что все еще только начинается, — Флорентин прервал сам себя. — Ты твердо решил ее искать?
— Да! — тряхнул серебряной головой Аррой.
— Тогда ты должен сделать это в кратчайшие сроки.
— Я бы и вовсе предпочел сделать это сегодня и сейчас, но, боюсь, я буду рыскать по Арции не один месяц…
— Неужели ты не понимаешь, что можешь отыскать ее в два счета! Нет, эти люди невозможны и непонятливы, даже лучшие из них!
— ?!
— А Гиб-то на что? Он же видит и знает все, что хоть раз отразилось даже в капле воды. Он тебя любит… Так, разумеется, как могут любить эти твари. Искать твою женщину для него будет игрой, но он ее найдет.
— И ты говоришь мне это только теперь?!
— Я надеялся тебя образумить с помощью логики и напоминаний о твоем долге перед Благодатными землями. Но ты обезумел, а если нельзя убедить, остается согласиться и помочь.
Последних сентенций Рене не слышал — в густых зарослях отцветшей черемухи журчала невидимая речушка. Адмирал бросился к воде, шепча истинное имя Водяного Коня. Гиб не заставил себя ждать. Лоснящийся скакун с шумом выскочил на берег, стряхивая радужные брызги и нехорошо скалясь на лошадь из плоти и крови.
— Гиб, — Аррой говорил спокойно, но в его голосе было что-то звеняще-напряженное, — Гиб, Жан-Флорентин говорит, что ты можешь найти Герику?
Водяной Конь взвизгнул и топнул полупрозрачным копытом о землю. Затем замер, пригнув голову к земле и словно бы принюхиваясь. Все стихло на лесной полянке, а затем капли ночной росы вспыхнули ослепительным светом, конь еще раз ударил копытом, призывно и громко заржал и вновь замер, вбирая черными ноздрями воздух.