И все же, все же… Все же главное наше открытие в том, что жизнь человеческая без других людей бессмысленна. Этот вывод, несомненно, есть результат долгого личного существования — столь длительного, что хватает времени совершить ошибки, исправить их и догадаться, чего же ты хочешь, что принесет тебе радость и полноту ощущений.
Этот вывод, несомненно, есть результат долгого личного существования — столь длительного, что хватает времени совершить ошибки, исправить их и догадаться, чего же ты хочешь, что принесет тебе радость и полноту ощущений. И тогда приходит понимание, что человек остается человеком, пока он погружен в Великую Ноосферу, в ментальное поле своих собратьев, друзей и недругов и вовсе незнакомых, однако необходимых ему с той же неизбежностью, с какой он нужен им самим. В те эпохи, когда наш век был короток, мы, наверное, не успевали это осознать, но для бессмертных дела обстоят иначе. Во что превратится бессмертный, лишенный общества себе подобных на тысячи лет? Кем он станет? Не человеком и не Носфератом; возможно, даже не разумным существом. Чудовищем?»
Быть может, эти рассуждения в каком-то смысле относились к Павлу, но на чудовище он не походил. Скорее на растерянного человека, который хочет начать разговор, но не знает, как. Единственное, что меня смущало в нем — отсутствие ментальных излучений; я не знал, в самом ли деле он растерян, или сердит, или, что тоже не исключалось, попросту устал. Я не привык к такой эмоциональной слепоте.
Наконец он произнес:
— Вы путешествуете в прошлое. Зачем?
Я пожал плечами, и Павел, должно быть, сообразил, что вопрос мне непонятен.
— Начальные цели я представляю — восстановить утерянное в Эпоху Унижения и в Темные Века, спасти сокровища человеческой мысли, книги, что сгнили и сгорели, великие произведения искусства, уникальные механизмы, архитектурные сооружения. Еще — придать истории, этнографии и палеолингвистике цельность и завершенность, уточнить все важные факты и даты, воссоздать биографии гениев, умершие языки, облик, быт и легенды исчезнувших народов… Мне ясно, что это гигантская задача, но ясно и другое — с ней можно справиться лет за пятьсот. Ежедневные запуски с трех баз — кажется, у вас их три?.. — в целом дают полмиллиона посещений. Каждая экспедиция длится как минимум месяцы, а чаще — годы… Достаточно, чтобы пропахать земную историю вдоль и поперек! — Он сделал паузу, но тут же недоуменно нахмурился: — Но вы путешествуете в прошлое около трех тысяч лет, в шесть раз дольше! Почему? Что вы там ищете?
Обычная ошибка непрофессионала — он путал психоисторию с историей. Предмет один, задачи разные…
Я взял его под руку:
— Вы правы, оценивая труд по завершению истории как компендиума взаимосвязанных фактов и событий. Но вот представьте, что эта задача решена: мы точно знаем все и обо всем, знаем число солдат в фалангах Александра Македонского, детали сделок вавилонских купцов, вид храма Артемиды в Эфесе, тайны политики Людовика XIV, даже раскраску прялок в Архангельской губернии… Это — история, но она мертва — в том смысле, что мы знаем, но не ощущаем. Улавливаете разницу? Можно все узнать о рыцарском мече — подробности его изготовления, вес, размеры, боевые приемы; можно воспроизвести этот меч и порубить им войско пугал. Но осознать себя в жестокой битве, представить кровь, текущую по клинку, смерть врага-человека или, наоборот, стальное жало в собственной плоти… Теоретическое знание и чувственная практика — разные вещи, не так ли?
Павел кивнул:
— Теперь я понимаю. Вы хотите обладать не только фактами и датами, но реставрировать внутренний мир людей из различных эпох — их знания, память, эмоции, их жизни в течение ряда лет… Жизнь дружинника князя Владимира, полинезийского вождя, чиновника в Древнем Китае, ученого из Лос-Аламоса или Черноголовки, военного летчика Второй мировой… Так, Андрей?
— Так, но с одним дополнением: мы сохраняем в записи не только жизнь человека, но все, что его окружает.
Человек-партнер, в конце концов, в большей степени одушевлен нашим собственным «я», пришедшим из будущего, и наша задача — правильный выбор партнера, чтобы наблюдать жизни других людей и те великие события, которые вершатся ими. Архив этих записей в Инфонете позволяет каждому приобщиться к минувшим жизням и испытать их на себе со всей полнотой ощущений.
— Зачем, черт побери? Чтобы развлечься?
— Иногда. Но это не главная задача психоистории; основное — чтобы не терялась связь времен. Живая связь, — уточнил я и, подумав, добавил: — Не всегда наши наблюдения успешны, даже если говорить о фактах. Ко многим историческим событиям не подобраться — нет подходящих носителей.
Павел хмыкнул:
— Что вы имеете в виду?
— Проблему малочисленных коллективов. Представьте, что мы хотим наблюдать сражение, в котором участвуют тысячи людей. Можно заранее выбрать партнера, внедриться в него, стать солдатом или обозным — словом, незначительной личностью, затерянной среди огромных толп. Но если речь идет о путешествии, в котором участвуют пять-шесть человек, внедрение не всегда возможно. Мы не можем подменить собой историческую личность, и, кроме того, мы вправе выбирать партнеров лишь среди тех, кто находится в состоянии клинической смерти и наверняка не выживет без нашей помощи.