Я уже сидел, когда, оттолкнув ее, в жилище ворвался мужчина и стиснул мое плечо сильными пальцами. Пахло от него не лучше, чем от меня, но это были привычные запахи пота, кожи, прогоревших углей и козьего помета. Секунду он всматривался в мои глаза, потом громыхнул басом:
— Черви! Презренные черви те, кто поносил мое семя! Сын мой жив, и семя крепко!
— Есть… — прохрипел я. — Есть и пить…
— Фарра! — рявкнул мужчина. — Закрой рот! Твои вопли вздымают песок выше деревьев! Где в этом доме еда? Где мясо, просо и финики? Где козий сыр и молоко? Мой сын голоден!
Меня накормили, и я уснул. КФОР по-прежнему трудился над моей отощавшей плотью, перерабатывал белки, жиры и углеводы, восстанавливал клеточный баланс, добивал инфекцию. Второй раз я проснулся ночью и, ощутив прилив сил, покинул хижину. Это селение было совсем небольшим: два десятка хижин по периметру круглой вытоптанной площадки, в центре — колодец, обложенный камнем, позади жилищ — загоны, редкий частокол из пальм и темная степь, откуда тянуло запахом травы. Направившись к колодцу, я смыл с себя нечистоты, потом несколько раз присел, подпрыгивая на подъеме в воздух. Силы вернулись ко мне; юное тело, сухощавое, мускулистое, было послушным и гибким. То, что надо для дальней дороги.
«Уйдешь от них, Андрюша?» — спросил Павел.
«Уйду», — вздохнул я.
«Жаль! Их жаль, мать, отца — обрели сына, чтобы потерять его, — уточнил он и с непонятной мне тоской добавил: — Когда-то у меня тоже… тоже…»
«Тоже что?»
Павел помолчал, будто обдумывая, как сформулировать следующую мысль, и произнес:
«Когда-то у меня тоже был сын. Сын, жена, дом, работа… И все это я покинул. По своей воле, но в силу неодолимых обстоятельств».
«У тебя была подруга? — не понял я. — И ребенок, которого вы вместе растили?»
«Подруга тоже была… потом, когда я потерял жену, потерял навсегда. — Мысли Павла сочились горечью. — Но сын… Понимаешь, он не был ребенком, взятым на воспитание, как делают теперь, его выносила и родила моя жена. В те времена говорили: от моей плоти и крови…»
«В какие времена?» — с сочувствием спросил я, но он не захотел поведать большего.
Я ушел через четыре дня, сказав Фарре и Уитлоку, отцу Масиниссы, что отправляюсь в степь охотиться. Отец и двое мужчин хотели отправиться со мной — в окрестностях было небезопасно, здесь появился львиный прайд -«лев, три львицы и пара годовалых котят. Но я заверил их, что рисковать не стану, пойду в другую сторону, на север, а не на юго-запад, как собирался на самом деле. Ушел на север, потом обогнул оазис по широкой дуге, шагал весь день, отстреливая ловушки Принца в быков, жирафов и слонов, и на вечерней заре встретился с голодным прайдом. Тут бы мне и конец, если бы не новый фокус Павла.
В инструментальном блоке есть модуль мыслепередачи и контроля, но он принадлежит к устройствам вероятностного применения. Использовать модуль можно лишь в том случае, если у носителя имеется телепатический дар, сила которого определяет эффективность МПК. Наши полевые исследования показали, что в древности, в Эпоху Взлета и в Эру Унижения, дар распределялся примерно одинаково: сильный и ясно сознаваемый — один на десять-двадцать миллионов, слабый и латентный — один на миллион. Иными словами, в Эпоху Взлета, когда на Земле обитало семь-восемь миллиардов человек, паранормальными талантами владели не более пятисот, и примерно у восьми тысяч они имелись в скрытой форме. В древние времена, когда все население Земли исчислялось в сотню-другую миллионов, эти цифры падают на два порядка, и вероятность обнаружить столь одаренного партнера близка к одной стотысячной. Мне такие не попадались ни разу, и Масинисса не был исключением.
Павел, должно быть, об этом не подозревал, и МПК ему не понадобился вовсе. Мне вдруг показалось, что я накрыт мощной волной псионного импульса; затем львицы, что подкрадывались ко мне, вытянули шеи и двинулись парадным шагом, как лошади в древнем цирке, приподнимая поочередно каждую лапу и задерживая ее на миг в воздухе. Когда они добрались до меня, это было сплошное обаяние: клыки и когти спрятаны, хвосты вытянуты струной, тела сотрясаются от мощного мурлыканья, и каждая норовит почесаться боком о мои колени. Примчался лев, растолкал своих подруг, ткнул меня в живот гривастой башкой; за ним явились однолетки, подлезли под брюхом папаши, стали лизать мне руки шершавыми языками. Идиллия, да и только!
«Как ты это устроил?» — поинтересовался я.
«Элементарно, Ватсон! Или я не криптолог, не инженер человеческих душ?»
«Но это ведь звери!»
«Ну-у, я их слегка очеловечил…»
Демоны Песков! Временами я совсем его не понимаю. Почему он назвал меня Ватсоном?
В другой раз он сказал:
«Вы зовете настоящее реальностью, а прожитое в прошлом — мниможизнью.
Почему он назвал меня Ватсоном?
В другой раз он сказал:
«Вы зовете настоящее реальностью, а прожитое в прошлом — мниможизнью. Но отчего? Я бы согласился, если бы под мниможизнью понималось жизнь в Инфонете, полностью бестелесная и совершенно не связанная с темпом реального существования. Но здесь и сейчас у нас есть тело, и оно живет нормальной жизнью — то есть ты должен его ублажать, кормить и вовремя усаживать на горшок. Разве это мнимые реалии?»