— Личным, — с нажимом повторил я, одновременно послав ему образ: рыжеволосый мужчина с серыми глазами, ощущение синевы и упругости стали. — Личным, Принц! Вы что-то имеете против?
Его выдержке можно было позавидовать — обличья он не изменил, и даже голос остался по-прежнему раскатистым и гулким.
— Догадались? Что ж, хвалю вашу проницательность… Наверное, Гинах с вами говорил? — Не дождавшись от меня ответа, Принц буркнул: — Ну, хорошо, хорошо… все, возможно, к лучшему… Теперь вы яснее поймете, что меня интересует. Положим, личный файл — это святое, и ни один психоисторик им не поделится с коллегами, а уж со мной и подавно.
Положим, личный файл — это святое, и ни один психоисторик им не поделится с коллегами, а уж со мной и подавно. Итак, теоретически никому не известно в полном объеме, что вы творите в прошлом и как используете инструментальный блок. Но это — теоретически! А на практике есть возможность это выяснить. Человеку свойственно делиться с друзьями и обращаться к их содействию — или не делиться, не обращаться, не отвечать на нежеланные вопросы, но давать на них ментальный отклик. И что мы имеем в результате? — Он выдержал паузу. — Имеем домыслы, слухи, предположения, гипотезы, что циркулируют в узком кругу специалистов. Они недоступны для меня, но для вас…
Я молча пожал плечами. Конечно, ходят среди нас легенды, не отраженные в официальных записях — к примеру, о том, что некий хронавт по имени Мухаммед написал Коран, а другой, то ли Петр, то ли Павел, вселился в йети. Но о реальных опытах с ловушкой Григса я ничего не слышал, а если бы слышал, то не сказал бы Принцу даже под страхом четвертования. Ловушка Григса (официально — аварийный транспортный модуль) слишком необычное и опасное устройство, чтобы использовать его без крайней необходимости. К счастью, подобная необходимость не возникала ни разу.
Принц, видимо, расценил мое молчание как отказ поделиться информацией. На миг фантом птичьей головы расплылся, и сквозь дымку из полупрозрачных перьев проглянули его настоящие черты. Это длилось долю секунды, но я догадался, что он недоволен. Можно сказать, почти в ярости.
Ему понадобилась минута, чтобы овладеть собой. Затем он произнес:
— Что ж, не хотите говорить, не надо, заставить я вас не могу. Но перейдем от практики в область гипотез: вы думали об этом? Представим, что в ваших силах спасти нечто бесценное, дорогое — ибо что дороже нам, чем жизнь любимой? И это так просто сделать, это в ваших силах, и если даже долг или иные соображения не позволяют исполнить желаемое, то отчего бы не помечтать? Признайтесь, посещал ли вас такой соблазн?
Упорный дьявол! — подумал я и усмехнулся.
— Меня, как и любого человека, посещает множество соблазнов. Скажем, в данную минуту я свернул бы шею одной надоедливой птице… Но, как человек цивилизованный, я этого не делаю. — Кажется, он что-то хотел сказать, но я прервал его нетерпеливым жестом. — Если говорить о транспортном модуле, то с ним никакие соблазны не связаны — по крайней мере, у меня. Поверьте, Принц, это так. Вы слышали о парадоксе Ольгерда и психологической несовместимости с эпохой? Первое позволяет взять людей из прошлого в момент их смерти, но, согласно второму, в нашем мире они будут беспомощны и, значит, глубоко несчастны. Мы можем снабдить их новыми телами, избавить от увечий и недугов, но только не от ментальной ущербности. Это, Принц, вы знаете не хуже меня!
— Старый спор, — проворчал он, — очень старый… На вашем месте я избегал бы столь безапелляционных утверждений. Носфераты еще своего слова не сказали.
— Если проигрываешь в дискуссии, обращайся к авторитетам, — не без ехидства заметил я. — Давайте в открытую, Принц — чего вы хотите от меня и Гинаха? Чего добиваетесь? И что вас на самом деле интересует — ловушка Григса, ливийцы или моя скромная персона?
— Все! Первое, второе и третье, — хмуро признался он. — В данный момент — вы. Больше всего остального!
— Но почему?
— Потому, что вы — человек, оказавшийся в нужном месте в нужное время.
С этими словами он, не распрощавшись, прервал контакт.
Скорее всего, я был ему так же неприятен, как он мне, но причины наших неприязней не пересекались: мне не нравятся бесцеремонные типы, а Принц, несомненно, не жаловал людей, ставивших его в зависимое положение. Что-то ему было нужно от меня, что-то такое, о чем он не хотел или не мог сказать прямо. Его расспросы Гинаха, интерес к ливийцам из западной пустыни и к ловушке Григса — все это могло оказаться лишь поводом для встречи со мной или, возможно, попыткой меня заинтриговать. Я, не скрою, любопытен, такая уж профессия… Но даже этот бесспорный факт не делал Принца более приятным собеседником.
Покинув Зазеркалье, я обнаружил, что по-прежнему сижу в своих арабских одеяниях у входа на галерею и что у правого колена застыл поднос. Машинально протянув руку, я нашарил что-то гладкое, прохладное, обхватил пальцами, поднес к губам, отпил. Отличная кейя и подана так, как положено у тоуэков — в синем сферическом бокале на прозрачной ножке, отчего кажется, что сосуд повис в воздухе без поддержки. Сенеб всегда внимателен к мелочам…