Я ощутил присутствие других людей. Двое — взрослый и ребенок, девочка. Ее аура еще не сформировалась, а ментальный образ взрослого был знаком — аура с привкусом моря, соли и сосны, с оттенком серо-голубого и звуками плещущих о берег волн. Витольд… Я повернулся. Разумеется, Витольд, а с ним девчушка-синеглазка между первой и второй мутациями, румяная и кругленькая точно колобок. Светлые распущенные волосы, пухлые губки, на вид — тринадцать лет… Она взирала на меня с безмерным почтением, словно я был героем Троянской войны или самим Ганнибалом.
— Зоэ, моя дочь, — произнес Витольд, и тут же до меня донеслась его мысль: «Хочешь побыть один?»
«Нет». — Потом сказал вслух:
— Я Андрей. Здравствуй, Зоэ. Такому имени, как у тебя, можно позавидовать. Знаешь, что оно означает?
— Знаю, — шепнула она, краснея от смущения, — знаю. Жизнь!
Витольд улыбнулся:
— Зоэ первый раз со мной. Хочет посмотреть на церемонию прощания. Кстати, кого мы сегодня провожаем? Риту? Линду?
— Риту.
— Очень милая женщина… и толковая… — Он ласково растрепал девочке волосы. — Иди, малышка, полюбуйся залом. Там много интересного.
Девочка, кивнув, исчезла под аркой.
— Шестое дитя, которое я вырастил, и, наверное, последнее, — сообщил мой коллега, делая шаг ко мне. Темная мантия, спадавшая с его плеч, тихо шелестела. Сероглазый и белолицый, с кудрями цвета льна, он смотрел на меня с легкой улыбкой. — Ты изменился, Ливиец… Ментальная инерция? — И, не дожидаясь ответа: — Мои стигматы уже проходят. Вот, погляди.
Повернув голову, Витольд прикоснулся к щеке. Бледно-розовая отметина пересекала скулу, висок и пряталась под волосами. След меча или секиры, шрам от смертоносного удара… Повезло! Витольд, как и я, не мучился, дожидаясь смерти.
След меча или секиры, шрам от смертоносного удара… Повезло! Витольд, как и я, не мучился, дожидаясь смерти.
— Пустая экспедиция, — заметил он, пригасив улыбку. — Думал уйти лет на двенадцать, добраться с первыми судами до Квезинакса, обследовать Гренландию, да вот не получилось. Не вышло, чтоб мне в Хель провалиться!
— Почему так?
— Партнера неудачного выбрал, кровника Олафа Медвежьей Пятки. Олаф его копьем проткнул, а после, узнав, что кровник жив-здоров, в такое чудо не поверил. Тут бы мне и покинуть Швецию, уехать хоть к данам, хоть в Британию… Не успел! Столкнулись с этим Олафом на Готланде, ну и… Неудачный партнер, — закончил он со вздохом.
Партнер — неофициальное обозначение психогенного носителя. Кое-кто из наших склонен употреблять более интимные термины — брат или сестра, но, разумеется, в тех случаях, когда речь идет о людях древности. В общем случае психогенный носитель — субстрат для физического вместилища психоматрицы, и таковыми могут являться биологические объекты с развитой нервной системой, среда Инфонета либо подобные Носфератам существа.
Витольд подошел ко мне, встал рядом, и некоторое время мы любовались падающими снежинками и обсуждали результаты своих последних странствий. Сфера его интересов — Скандинавия, викинги и их экспансия на запад, в Исландию, Гренландию и на континент, что назывался некогда Америкой. Сейчас это название почти забыто, как относящееся к историческим курьезам и ошибкам.
В отличие от Саймона Витольд не входит в мою вару, мы не были близкими друзьями, но я относился к нему с глубоким уважением. Этот человек был упорен и храбр, умел искать, и заслуги его велики: он упорядочил представления о скандинавской мифологии еще в те годы, когда мы с Саймоном рылись в Кольце Жерома. К другим его подвигам относятся записи исландских саг, восстановление драккаров, оружия, предметов быта северян и масса сведений психоментального характера. Я просматривал капсулы его воспоминаний — это потрясающий материал! Ему приходилось изучать народ не менее дикий, чем ливийцы, и, кроме того, обитавший на краю земли, у ледяных морей. Он, вероятно, был столь же приспособлен к холоду, как я — к жаре, но это не разъединяло нас, ибо имелась причина глубокого сходства наших занятий: мы изучали самых отъявленных, самых свирепых разбойников во всей человеческой истории.
Лицо Витольда стало задумчивым, взгляд скользнул к затянутому облаками небу.
— Я не представил отчет о своем последнем погружении, — вдруг произнес он. — Нет смысла. Ничего нового, ничего интересного, все уже было — Бирка и Готланд, воины, корабли, торговые склады, песни скальдов, бахвальство и пьяные драки… Делиться тем, как Олаф выпустил мне кишки? Нет, увольте! — Помрачнев, Витольд пожал плечами. — Но это, в сущности, мелочь, пустяк. Когда-нибудь я все же попаду в Квезинакс, в Винланд, как называли его скандинавы, пересеку океан в их ладье и опишу подробно это странствие. Узнаю каждого человека, их жизни и судьбы, их мечты, надежды, страхи… узнаю это и сохраню для миллионов, желающих вспомнить о прошлом. Так же, как делаешь ты, как делают Рита, Вацлав, Егор и остальные… — После паузы он с хмурым видом вымолвил: — Наступит пора, когда мы узнаем все. И что же потом?
— История конечна, зато обширна, Витольд. Очень обширна, — сказал я с улыбкой. — Что тебя печалит? У нас отличная работа, ты имеешь дочь и, вероятно, возлюбленную… На Тоуэке говорят: если у вашей планеты три луны, стоит ли жалеть о том, что нет четвертой?