Мой незнакомец в маске Тота был высокомерен, самолюбив, упрям. Вероятно, он привык полагаться на собственное мнение и не стеснялся навязывать его другим; это, вкупе с умом, решимостью и упорством, делало из него прирожденного лидера. В древности он стал бы незаурядным полководцем, а в другие, более цивилизованные эпохи — политиком, вершителем судеб миллионов. В наше время амбиции таких людей имели более разумный выход — у Модераторов и Чистильщиков, как и у нашего Койна, хватало опасных и сложных проектов.
Наконец он нарушил молчание:
— Вы — исследователь прошлого, один из самых опытных агентов-наблюдателей. Я нуждаюсь в вашей консультации. Если я скрыл свое имя, то есть ли в этом повод для отказа?
Просьба, но сформулированная так, будто мне оказывали милость.
— Отчего бы вам не обратиться в наш информационный мегалит? — сухо поинтересовался я. — В нем наверняка есть то, что вы желаете узнать.
Он покачал головой. Было странно видеть этот жест, столь человеческий, у бога-ибиса, лишенного шеи. Перья прошли сквозь его плечи, напомнив, что передо мной всего лишь голограмма.
— К сожалению, я не нашел там ничего полезного — ничего, кроме описания устройств, которые вы берете с собой. А меня интересуют детали их использования.
Разумеется, он говорил о ментальных инструментах. Погружаясь в прошлое, мы не можем взять с собой ничего материального, ни средств защиты, ни записывающих приборов, однако мы не безоружны: в момент экстракции психоматрицы к ней добавляется инструментальный блок, сложная псионная структура с набором модулей. Важнейший из них гарантирует нам возвращение в миг гибели носителя-партнера, и еще один, почти такой же важный — полную запись увиденного, услышанного и всех остальных испытанных ощущений. Эти два псионных аппарата, финишный модуль и модуль фиксации, имеют наивысший приоритет и действуют с полной надежностью, вне зависимости от характеристик мозга, избранного хронавтом. Кое-что из остального снаряжения тоже работает с гарантией, а кое-что — увы! — определяется носителем. Так, прямое восприятие мыслей и телепатический контроль возможны лишь тогда, когда партнер имеет к этому способности, пусть на самом зачаточном уровне.
Мысленной командой я вызвал свой привычный уголок — камин с мерцающим пламенем, часть стены и кресло. В этом зале они смотрелись скромной заплаткой на роскошном одеянии. Акт противоречия, не более того…
Я опустился в кресло.
— Вы хотите спросить о чем-то конкретном?
— Да.
— Вы хотите спросить о чем-то конкретном?
— Да. — Он тоже сел — в возникшую из пустоты иллюзию трона. Сел и погрузился в молчание, смысл которого был мне понятен: я изучал его, он изучал и взвешивал меня. Я уже догадывался, с кем имею дело, но эта догадка лишь подогревала мой интерес.
— Спрашивайте. Я, к сожалению, ограничен временем.
Мой собеседник задумчиво опустил голову, погрузив длинный птичий клюв куда-то в область солнечного сплетения.
— Вопрос касается ловушки Григса. Я не нашел данных о ее использовании.
— И не найдете. Такой информации не существует.
Ловушка Григса! Демоны Песков! Сказать, что вопрос меня удивил, было бы неверно — пожалуй, я был изумлен.
— Вы в этом уверены? — произнес он. — Темпоральные исследования ведутся около трех тысячелетий, с эпохи Джослина, и за этот период в прошлом побывали десятки тысяч наблюдателей. Я знаю о ваших контактах с гениями, великими провидцами, учеными, художниками, писателями… Участь многих была трагичной — голод, холод, болезни и ранняя смерть. Временами еще ужаснее — странные, можно сказать, неестественные привычки, моральная деградация, осуждение общества, иногда — самоубийство… Взять хотя бы Тьюринга или Оскара Уайльда… — Он сделал паузу. — Вы уверены, что никто не пытался спасти такого человека? Никто и никогда?..
— Никто и никогда, — подтвердил я. — Если бы Тьюринг и Уайльд были перенесены в нашу эпоху, вы бы об этом знали. И не только вы — эта новость стала бы сенсацией на всех обитаемых мирах.
— Хм-м… — протянул он с видом человека, который собирается сделать заход с другой стороны. — Ну, оставим гениев в покое; в конце концов, они были сложными и часто неприятными людьми, так что ваши агенты могли не испытывать к ним симпатий. Но!.. — Перья на его темени вдруг встопорщились. — Но если бы речь шла о любимой женщине? О той, которую вы не хотели бы потерять или страшились оставить в прошлом, предвидя ее тяжкую судьбу? Что стоит взять ее с собой? Приютить в своем сознании, потом наделить телом… Будем откровенны: вы уверены, что таких случаев не было?
— Уверен.
Горькая память о Небем-васт кольнула меня. Конечно, этот длинноклювый не знал о ней, но мог догадаться о чем-то подобном — не так уж трудно сообразить, что мы, проживая годы в прошлом, приобретаем близких, а значит, возвращаемся с потерями. Да, сообразить нетрудно, но и другое доступно пониманию: нельзя копаться в чужой душе.
Кажется, мой собеседник об этом не думал.
— Уверены? — Он резко приподнялся в кресле. — В чем вы можете быть уверены! Ведь каждый из вас редактирует свои воспоминания! Данные в вашем мегалите не адекватны вашим личным записям!