— Гинах! — фыркнул Принц. — Никто в вашем Койне не представлял, когда вы вернетесь из экспедиции, и потому я встретился с Гинахом. Ошибка! О ливийцах он знает мало, зато много фантазирует.
Ошибка! О ливийцах он знает мало, зато много фантазирует. Что он вам наговорил? — Достаточно, чтобы я изменил свои планы.
— Вот как! Собираетесь в очередное погружение? — Он пристально уставился на меня, затем повернулся к Доминику: — Видишь, я не ошибся! Поэтому мы и хотели с вами поговорить. До того, как вы исчезнете в тумане прошлых лет. Если ваш спутник не возражает…
— Возражаю я! — Его настойчивость стала меня раздражать. — Встретимся в ви-проекции или лично в полдень, через пять дней. Прошлый раз вы просили о консультации? Вы ее получите. Это все!
Бледность Принца сменилась багровым румянцем. Видимо, он не привык к отказам.
— Не все! Давайте отправим вашего криптопсихолога пить сок или кататься на яхте, а сами сядем на эту скамейку и…
— Принц, ты еще не король, — произнес Павел за моей спиной и щелкнул пальцами. Голос Принца точно отрезало; я видел, как он шевелит губами, как что-то говорит Доминик, но звуки к нам не доходили. Потом Доминик сделал три шага вперед и уперся в невидимую стенку. Вздрогнув, он приложил ладонь к чему-то непроницаемому в воздухе, двинулся вдоль этой преграды и обошел скамейку по кругу. У Принца, следившего за коллегой, глаза стали совсем бешеные.
Интересно, какие они у меня?.. — мелькнула мысль. Многое может человек, но создавать силовые коконы движением пальца никто пока не научился. Для этого как минимум нужно войти в Инфонет, задействовать один из ближних генераторов и пропустить через себя такой поток энергии, что половина нервных клеток будет сожжена и с прежней плотью можно распрощаться. Но Павел не входил в Инфонет и не катался в траве, завывая от боли и требуя новое тело. Вместо этого он взял меня под локоток и развернул к тому концу аллеи, что упирался в белый павильон.
— Пора возвращаться, Андрей, — девушки, наверно, ждут, и Саймон беспокоится. А эти козлы, — он посмотрел на Принца и Доминика, — пусть посидят под колпаком. Минут двадцать или тридцать… Хватит, чтобы остыть?
Не отвечая на этот явно риторический вопрос, я в полном ошеломлении втянул сквозь зубы прохладный воздух, выдохнул и молвил:
— Как вы это сделали?
— Так, маленький фокус…
— И много у вас еще таких фокусов?
По лицу Павла скользнула отрешенная улыбка.
— Вы, кажется, собираетесь в экспедицию? Погружение — это ведь она и есть? Возьмите меня с собой, узнаете.
— Как? — поинтересовался я. — Хроноскаф, знаете ли, не глайдер с двумя сиденьями!
Он снова улыбнулся и крепче сжал мой локоть.
— Как — это один из обещанных фокусов. Вы только согласитесь, Андрей, только согласитесь… Поверьте, второе сиденье мне не нужно, и много места я не займу.
Не знаю отчего, но я поверил.
11
Внешняя стена кратера обрывалась вниз, и с двухсотметровой высоты я мог разглядеть самое жаркое место в Солнечной системе — Море Калорис, тянувшееся на Дневную Сторону хребтами алых скал, багровыми трещинами ущелий и красно-бурыми полями осыпей. Величественное, но довольно тоскливое зрелище — даже для человека, привыкшего к пустыням! Отвернувшись, я побрел по галерее, считая шаги. Тридцать два от угла до угла, поворот, еще шестнадцать — к Туманному Окну, затем семнадцатый шаг — и я на Земле, в Джерате, под звездным небом. Здесь была ночь, и ее хватило на шестьдесят четыре шага, от серой скалы с жирафами до красноватой с быками.
Здесь была ночь, и ее хватило на шестьдесят четыре шага, от серой скалы с жирафами до красноватой с быками. Снова Меркурий — обрыв, раскаленные камни, край ослепительного солнечного диска над ними, Восточный Экваториальный Щит, невидимый в потоке света… Здесь на скалах не было рисунков, и временами я прикидывал, не изобразить ли что-то самому. Что-нибудь удивительное — скажем, лысоватого и седого Павла, фокусника-криптолога, проспавшего в анабиозе три тысячи лет. А еще лучше — Тави, мою пленительную фею, и двух ее учениц, парящих в танце под деревьями, и сами эти деревья, гиму и олонг, наигрывающие им мелодию вальса или модного в этом сезоне паракуто…
Последний день праздника закончился, одарив нас приятной истомой и чувством выполненного долга. Праздновать — тоже нелегкий труд.
— Как гости? — спросил я Сенеба, не прекращая движения. Земная пустыня и пустыня Меркурия чередовались, как две клетки шахматной доски.
— Джемия и Октавия спят, — доложил мой хранитель бьона, — ваш друг Егор и Ники… — Он поперхнулся, примолк на мгновение и заиграл какую-то бравурную мелодию.
Темная клетка, светлая клетка… Звезды, луна, туманные полосы шлейфов, и сразу — безжалостный свет от сегмента солнечного диска.
— Это что такое? — полюбопытствовал я.
— Это, магистр, свадебный марш Мендельсона, — строгим голосом всезнайки сообщил Сенеб. — Был такой композитор в начале Эры Взлета.
Шаг, еще шаг… Земля — Меркурий, Меркурий — Земля…
— А что Саймон и Павел?
Они остались у Симурга, в гостевом доме. Думаю, не потому, что Саймон пренебрег моим гостеприимством — что-то с Джемией у них не получалось. Кажется, ее больше интересовал Павел.