Октавия? — подумал я. Или Егор? Может быть, Саймон? Нет, рано, слишком рано. Великан-кельзанг и Тави должны были явиться минут через сорок — сорок пять; затем планировалась легкая закуска с видом на Море Калорис и неспешное путешествие в Пятиградье по живописной равнине Меркурия — так, чтобы поспеть к самому началу карнавала. Что до Саймона и его загадочного друга, то они собирались перебраться в Долину Арнатов прямо с колец Сатурна.
Я поднялся по лестнице и сел в кресло у входа на галерею. Зонт, похожий на полупрозрачное, серое и совершенно круглое облачко, парил надо мной.
— Ви-проекцию, Сенеб. Сюда, пожалуйста.
— Вызывающий вас человек просит о встрече в Инфонете, — проинформировал Сенеб, и голос его на этот раз был сухим и бесстрастным, то есть неодобрительным.
Я тоже не мог одобрить этой просьбы. В Зазеркалье встречаются лишь очень близкие люди или коллеги по работе: в первом случае — для развлечения, во втором — для совместных ментальных усилий по решению сложных задач. Контакт с незнакомцем, конечно, возможен, но это дело случая — бродишь тут и там, встречаешь всяких чудаков, красивых девушек или другую не слишком серьезную публику, знакомишься, устраиваешь шутки, розыгрыши, ну и тому подобное.
В Зазеркалье встречаются лишь очень близкие люди или коллеги по работе: в первом случае — для развлечения, во втором — для совместных ментальных усилий по решению сложных задач. Контакт с незнакомцем, конечно, возможен, но это дело случая — бродишь тут и там, встречаешь всяких чудаков, красивых девушек или другую не слишком серьезную публику, знакомишься, устраиваешь шутки, розыгрыши, ну и тому подобное. Обычно этим увлекается зеленая молодежь, только-только получившая полный доступ к Инфонету. Но не представившись человеку, не познакомившись с ним, просить о встрече в Зазеркалье нетактично. Сразу возникает вопрос — зачем?.. Зачем, раз есть обычная связь и видеопроекция, которая, кстати, передается через ту же инфонетную среду, причем без всяких искажений? Что на входе, то и на выходе… Не спрячешься!
— Отказать в контакте? — тем же бесстрастным тоном спросил Сенеб. Похоже, он демонстрировал готовность поставить наглеца на место.
— Нет, — ответил я, погружаясь в контактный транс. — Время есть, поговорим. Соединяй!
Снежная кисея Зазеркалья разорвалась, и я очутился в странных хоромах. Зал, подобный восьмиконечной звезде, потолок и стены, уходящие вдаль, в каждом из восьми отростков медленно вращаются галактики — Андромеда, Мессье-33, Кандарус, Млечный Путь и другие, которые я с ходу опознать не смог. Центральная часть этой звездчатой конструкции была окружена рядами колонн, и сквозь прозрачную их поверхность я видел огромные человеческие фигуры, не вырубленные в мраморе или граните, а как бы реальные, только шестиметровой высоты. Ассириец в боевом доспехе, хетт, китаец, смуглый индус, женщины — египтянка и гречанка, римский патриций в тоге, франк, скандинав, бронированный рыцарь, воин-зулус, индеец майя, папуас, снова женщины — таиландка, темнокожая дравидка, ирландка с рыжими косами, потом люди Эпохи Взлета в национальных костюмах — русский, англосакс, француз, бурят, японец… Несколько сотен колонн, а в них, как в огромном этнографическом музее, все племена и народы Земли, разных времен и стран, разных континентов; похоже, там были даже подземные крошки из куполов, только увеличенные раз в пятьсот. Заглядевшись на этот паноптикум, я не сразу заметил фигуру в центре, не статую, а вполне живое существо, насколько можно счесть живым голографическое видение в Инфонете.
Вероятно, то был мой абонент, надежно скрытый под избранной им личиной. Он явился в обличье Тота, египетского бога мудрости, бога писцов — голова ибиса с длинным загнутым клювом, серые перья спускаются к плечам, торс обнажен, на груди — золотая пектораль с бирюзой и финифтью, от пояса — белая, в мелких складках юбка, к которой подвешен пенал с тростниковыми кисточками. Какая-то символика? Мудрый бог в обрамлении земного человечества, а на заднем плане — круговращение Вселенной… Впрочем, шутники в Зазеркалье выдумывают и не такое.
Но этот тип не был юным шутником. Когда я пробрался сквозь чащу колонн, птичья голова склонилась, руки взлетели вверх в ритуальном жесте — он приветствовал меня как равный равного. Кажется, он кое-что знал о той эпохе, в костюм которой нарядился.
— К чему эта комедия? — спросил я. — Не принять ли вам свой настоящий облик? А заодно назваться?
Он прикоснулся к амулету, свисавшему с пекторали.
— Умерьте ваше негодование. Эта маска сейчас предпочтительней, так как я хотел бы сохранить инкогнито. Это мое право, согласны?
Голос его казался нечеловечески гулким, наверняка синтетическим. И, разумеется, никаких ментальных излучений — в Инфонете есть сотня способов, чтобы блокировать их. Видимо, это и было истинной причиной выбора места для рандеву.
— Ваше право — остаться безымянным, мое — отказать вам в беседе, — нахмурившись, промолвил я.
— Но вы же не отказали.
— Это еще не решено. Чего вы хотите?
Он промолчал, продолжая играть амулетом. Птичья маска не передавала мимики, голос его был искажен, ни мыслей, ни эмоций я уловить не мог, однако кое-что прояснилось. Многое можно скрыть в Зазеркалье, но истинная природа человека рано или поздно просвечивает сквозь любую пелену. Жесты, речь, осанка, манера держаться — это способен переделать лишь великий художник, творец иллюзорного бытия, да и то после изрядных усилий. Мы долгожители, а это значит, что с течением лет и веков мы все больше и больше становимся сами собой. Мы не стареем и как будто не меняемся, но это не так: черты характера, привычки, переживания, итоги размышлений — словом, все, что составляет наше эго, — откладывается в душе и, как печать времени, формирует нашу внешность и ментальный облик. Спрятать их, завуалировать — почти неразрешимая задача.