— Тогда передайте вашей приятельнице: пусть готовится к худшему, — с гадкой ухмылкой проговорил Грязный Дейви.
— А вы передайте мой поклон вашей подопечной, ведьме, жене — или кем бы она там ни была, — а заодно скажите: надо ей совершить эту подлость, так вот в Дублине найдется прорва всяких мошенников, а к доктору Томасу Тулу или преподобному отцу Роучу обращаться незачем!
Эту саркастическую фразу доктор произнес с убийственной многозначительностью, но Грязному Дейви доводилось испытывать на себе и куда более чувствительные выпады.
— А, так она — ведьма, я не ослышался? Благодарю вас, сэр.
— Вам нетрудно угодить, сэр, — парировал Тул.
— Мы оба прекрасно понимаем, что это значит. И все эти документы, достоверность которых подтверждена мной и моей подопечной, по-вашему, сплошная ложь? Еще лучше! Опять-таки благодарю вас, сэр.
— Пустяки, дорогуша, — нежно протянул доктор.
— А живете вы за углом. Мне знакома ваша дверь, сэр, — красно-коричневого цвета, с медным молотком посередине.
— Точь-в-точь ваша дивная физиономия, сэр, — вставил Тул.
— А эти документы, сэр, значит, подлог и фальшивка, подкрепленные лживыми показаниями?
— Запомни, Ларри! — Доктор, внезапно подскочив, круто повернулся к двери, в которую только что заглянул служитель. — Ты слышишь? Юрист утверждает, будто оба эти документа — вон они на столе — подлог и фальшивка, подкрепленные лживыми показаниями. Ты слышал эти слова собственными ушами, и я вызову тебя в суд свидетелем.
— Вранье! — поспешно завопил Грязный Дейви, донельзя разъяренный тем, что его орудие изощренного софиста вдруг повернули против него самого.
— Ах ты мерзавец! — вознегодовал Тул и направил в нос собеседника столь сокрушительный удар, что отягощенная эрудицией голова законника едва не пробила насквозь обшитую дубом панель. Дейви рухнул наземь с ужасающим грохотом, увлекая за собой стол, а пылающий гневом доктор — со сбитым набекрень величественным париком, стиснув кулаки, продолжил поединок с уже поверженным врагом.
— Караул! Помогите! Убивают! — визжал Грязный Дейви, не отличавшийся спартанской выдержкой и всегда предпочитавший взыскание издержек или убытков угрозе и оскорблению действием.
— Ты… негодяй!..
— Убивают! Помогите! Убивают! На помощь…
— А ну повтори, трусливый проходимец, гнусный соглядатай, а ну-ка, повтори!
Картина была более чем живописная и в равной степени поразительная: мимика и позы противников представляли собой богатое, ни с чем не сравнимое зрелище.
— Такого расквашенного носа я сроду не видывал, — хихикал Ларри, потирая руки при сладостном воспоминании. — Вы поглядели бы только, как он растянулся на полу — ноги кверху, руками машет и орет как зарезанный: «Убивают!» Лицо белое-белое, как мука, а из носа кровища ручьем хлещет — ни дать ни взять червонный туз из засаленной колоды.
Каким образом удалось разнять противников, чье именно вмешательство потребовалось, что за тонизирующие средства были применены, на что походил нос юриста полчаса спустя и как повел себя в дальнейшем на поле битвы доктор Тул — мне неизвестно; мое повествование прерывается на случившейся катастрофе и переходит к иным темам.
После подобных стычек спокойствие к доктору Тулу возвращалось довольно быстро. Его воинственный задор окончательно истощился во второй гостиной «Феникса», где он, фыркая и топая, вымыл руки, поправил парик и манжеты, а затем, выставив локти, прошествовал в зал, кивая и подмигивая в ответ на все выражения сочувствия.
— Ну как, Ларри, показал я ему, что с нами, чейплизодцами, шутки плохи? — жизнерадостно осведомился он у служителя и, печатая шаг, пересек наискосок улицу по направлению к дому Стерка с видом, который заставил бы благоговеть целую армию.
Глава XCIV
ВСЕ, ЧТО ВСПОМНИЛ ДОКТОР СТЕРК, И ТО, ЧТО ДОКТОР ТУЛ СЛЫШАЛ У МИСТЕРА ЛЬЮКА ГЭМБЛА
Доктор Тул приблизился к дверям дома Стерка важной поступью, то и дело высоко вскидывая подбородок; в воображении он, очевидно, все еще продолжал вести полемику с Грязным Дейви. Но тут мысли его внезапно приняли другое направление, — перед входом в дом у кладбища только что спешился со своего знаменитого серого гунтера судья Лоу.
— Как видите, доктор Тул, время не терпит. Мешкать нельзя, дело-то слишком важное.
Они вошли в гостиную, куда вскоре спустилась сияющая миссис Стерк в наряде, подколотом на скорую руку множеством булавок. Несчастная женщина! Тул только теперь заметил, как истончилась ее фигурка.
— Он прекрасно себя чувствует, джентльмены: выпил целую чашку чаю — конечно, некрепкого, доктор Тул, это как вы велели, и съел ломтик хлеба с большим удовольствием, и еще два бисквита; мистер Лоу, я знаю, он очень рад будет вас видеть.
— Превосходно, мадам, превосходно, — приговаривал Тул.
— И выглядит он гораздо лучше. Он так сладко дремал, когда вы уходили, и минут через десять проснулся.
— Да, сон у него был спокойный, — подтвердил Тул. — Можно подняться наверх, мадам?
— О да, джентльмены, он так счастлив будет вас увидеть, это пойдет ему на пользу. Я просто глазам своим не верю. Мы прибирали у него в кабинете, вдвоем со служанкой выносили проветрить подушки с кресла, и вдруг она хихикнула и с таким довольным видом говорит мне: «Смотрите-ка, даже на дворе распогодилось: все к лучшему».