Едва ли они делились этим друг с другом, но каждый пребывал в приятном убеждении, что успех его вполне вероятен. Паддок не принимал всерьез такого соперника, как Дейнджерфилд, а Клафф также был спокоен, с тех пор как узнал, что Дейнджерфилд сделал предложение Гертруде Чэттесуорт.
На днях из-за проклятого ливня Клаффу, который пережил недавно два-три приступа своей наследственной подагры, а, кроме того, вовсе не умирал от любви, пришлось поспешно вернуться восвояси — а ведь он уже представлял себе отклик на прозвеневшую над белмонтским лугом заключительную строфу их первого дуэта (сопровождаемую очаровательной руладой — изобретением Паддока — и выразительными звуками его романтической гитары): как распахивается окно гостиной и голос тети Бекки повелевает певцам открыть свои имена, войти и отужинать!
Во время этой неудачной любовно-музыкальной вылазки Клаффа неприятно поразило лишь одно: из-под открытого окна той самой комнаты, где Лилиас Уолсингем застала врасплох свою подругу Гертруду, скользнул прочь неизвестный.
На нем был сюртук, накидка (такая же по фасону, как у Дейнджерфилда) и треуголка с сильно сжатыми, на французский манер, краями — Клафф готов был поклясться, что видел эту самую шляпу на Дейнджерфилде однажды рано утром, когда подсмотрел случайно, как тот обходит грядки гороха и тюльпанов в садике при Медном Замке на речном берегу.
Клафф остался при убеждении, что неизвестный в треуголке был Дейнджерфилд, но с какой стати этот отнюдь не тайный воздыхатель прибегает к подобным маневрам? А что, если старый подлюга наносит вечерние визиты не по тому адресу; что, если он, считаясь с возможностью неуспеха у племянницы, держит про запас тетку? Грубый план, но такие удавались — это известно; пожилые женщины бывают легкой добычей, к тому же они иной раз очень неравнодушны к деньгам.
Хитрецы были согласны в том, что не пойдут в Белмонт по чейплизодскому мосту, дабы не пришлось шествовать через весь город, мимо казарм и под самой вывеской «Феникса». Нет, они отправятся по Нокмарунской дороге, пересекут реку на пароме и украдкой проникнут в белмонтский парк с другой стороны.
И вот под покровом темноты влюбленные музыканты двинулись в путь; переговаривались они приглушенным тоном, а чаще молчали и думали; маленький Паддок время от времени потихоньку брал под плащом аккорды арпеджио на своем «инштрументе».
Когда они достигли переправы, лодка была привязана на ближнем берегу, но треклятый паромщик куда-то запропастился. Они стали кричать и вопить, вместе и поодиночке, пока разъярившийся Клафф не воскликнул:
— Черт бы побрал этого идиота… наливается где-нибудь виски… мерзавец! Вот так эти подонки и упускают случай заработать, а в результате на большой дороге не оберешься нищих и воров; чтоб ему провалиться, если мы будем и дальше так орать, я не смогу взять и ноты. Похоже, придется снова возвращаться.
— Чепуха! — отозвался отважный Паддок. — Чуть больше года назад я перебирался на тот берег один; это так просто… что проще некуда. Забирайтесь в лодку и отвяжите ее, когда я скажу.
Паром перемещался с помощью каната, протянутого с берега на берег; стоя на ялике и подтаскивая обеими руками канат, паромщик без видимых усилий продвигался вперед.
Представив себе, каково будет негодяю-паромщику, когда он вернется и обнаружит, что его ладья уплыла на другой берег, Клафф довольно захихикал.
— О бедняге-паромщике не беспокойтесь, — сказал Паддок, — утром мы вернемся, дадим ему денег и объясним, как все получилось.
— Сам пусть лучше объяснит, бедняжечка, черт бы его подрал! — пробормотал, садясь в лодку, Клафф: он не любил расставаться с деньгами. — Вот что. Паддок, предупредите меня, когда нужно будет отдать швартовы.
Сигнал был подан, лодка отчалила; Клафф развлекался, наигрывая понемногу на гитаре Паддока, которую тот доверил его попечению, и пропел строфу или две из их последней песни; кругленький лейтенант, вытянувшись во весь рост посреди лодки, тянул канат, однако выходило это у него не так ловко, как хотелось бы. Через две-три минуты они достигли середины потока, который, как Паддок замечал впоследствии, «штрашно вздулшя», и тут, похоже, застряли.
— Эй, Паддок, разверните ее носом по течению, слышите? — произнес Клафф, не замышляя ничего худого, а желая всего лишь показать свои познания в морском деле.
— Легко сказать «по течению», — вот и все, что сумел выдохнуть Паддок, отчаянно шепелявя; он напрягал все силы, лицо его побагровело.
Из-за ночных теней и грохота потока эти знаки беды ускользнули от внимания Клаффа.
— А теперь что вы творите? — взревел Клафф, не докончив нарядного музыкального пассажа; ему впервые сделалось не по себе, так как лодка медленно развернулась и то, что Клафф называл ее носом (хотя этот нос с трудом можно было отличить от кормы), смотрело теперь на берег, который они недавно покинули.
Из-за ночных теней и грохота потока эти знаки беды ускользнули от внимания Клаффа.
— А теперь что вы творите? — взревел Клафф, не докончив нарядного музыкального пассажа; ему впервые сделалось не по себе, так как лодка медленно развернулась и то, что Клафф называл ее носом (хотя этот нос с трудом можно было отличить от кормы), смотрело теперь на берег, который они недавно покинули.