В заключение Лоу от всего сердца высказал надежду, что чейплизодские жители еще долго будут пользоваться преимуществами столь приятного соседства. Мистер Дейнджерфилд весело уверил, что к красоте ландшафта и приятному обществу добавляется, делая притягательность здешних мест совершенно неотразимой, ощущение безопасности (благодаря присутствию такого надежного блюстителя закона, как мистер Лоу), а также благословенный напиток из погреба любезного хозяина Королевского Дома; и он, будучи человеком немолодым и уставшим от скитаний, ничего бы так не желал, как провести остаток своих дней здесь, в окружении спокойном, но живом, среди людей добродетельных, но жизнерадостных. Дейнджерфилд сказал еще многое в том же духе, чем весьма угодил честной компании; все признали, что белоголовый джентльмен, без сомнения, превосходный оратор — красноречивый и остроумный. И каждый в глубине души, не произнося этого вслух, смутно сознавал, что временами от комплиментов мистера Дейнджерфилда неуловимо веет иронией и бурлеском, отчего собеседники на мгновение ощущают неуверенность, но оратор тут же легко рассеивает их подозрения взмахом своей украшенной перстнями руки и насмешливой улыбкой.
На Лоу он произвел сильное впечатление. Суровый по натуре, судья не привык испытывать почтение или теплые чувства. Однако мало кто из людей, ценящих искушенность и знание зла, мог противиться мистеру Дейнджерфилду, и мировой судья, при всей своей трезвости, впитывал его слова с восторгом, словно бы делая глубокие освежающие глотки из искрящегося источника мудрости. Он был искренне опечален и горячо жал Дейнджерфилду руку, когда тот, сославшись на неотложные домашние дела, рывком поднялся и на прощание сверкнул очками в сторону собравшихся.
— Если мистер Дейнджерфилд действительно собирается здесь остаться, его следует привлечь к участию в комиссии мирового суда, — произнес Лоу, как только дверь закрылась. — Мы должны его уговорить. Заявляю уверенно, что никогда в жизни не встречал человека, способного благодаря своим познаниям и особенностям натуры столь успешно и с пользой для общества отправлять обязанности магистрата. Между нами, сэр, мы с ним вдвоем навели бы порядок в этой части графства; даже если ограничиться районом между Чейплизодом и Дублином, то и тут работы более чем достаточно; и клянусь святым Георгием, сэр, он необыкновенный, интересный человек, кладезь занимательных историй. Да, чудесное место — Лондон.
— И к тому же хороший человек, из тех, кто не кричит о себе, — сказал полковник Страффорд, который мог это засвидетельствовать. — Мало у кого из богатых такое доброе сердце; он многим здесь оказал помощь, в особенности был щедр к семье несчастного Стерка.
— Знаю, — кивнул Лоу.
— А в прошлый понедельник он через майора послал бедной Салли Наттер пятидесятифунтовую банкноту. Майор вам подтвердит.
Как нечистый посланец преисподней оставляет после себя запах серы, так после ухода доброго человека в воздухе сохраняется благоухание; компания в гостиной все еще вдыхала аромат добродетелей мистера Дейнджерфилда, а сам он уже застегивал в холле пуговицы своего белого сюртука и опускал чаевые в ладони прыщавого дворецкого и пьяного лакея.
Ночь была ясная и морозная, сияли звезды. Дейнджерфилд на мгновение обратил к небу белое и суровое лицо. Он секунду помедлил под окном Паддока, где из-за ставней пробивался свет, и взглянул на бледный циферблат своих больших золотых часов. Было всего лишь половина девятого. Мистер Дейнджерфилд, оглядываясь через плечо, зашагал по Дублинской дороге. «Пьяная свинья. Чует мое сердце, он подведет», — пробормотал на ходу Серебряные Очки.
Добравшись до главной улицы, мистер Дейнджерфилд стал с любопытством вглядываться, ожидая увидеть под деревенским вязом огни кареты.
«На эту скотину нет управы: может явиться раньше времени с тем же успехом, что и опоздать».
«На эту скотину нет управы: может явиться раньше времени с тем же успехом, что и опоздать». Он быстро подошел к дому Стерка, взобрался на крыльцо и постучал.
— Дублинский доктор еще не приехал? — спросил он.
— Нет, сэр, его еще нет… Госпожа мне говорила, он будет в девять.
— Очень хорошо. Пожалуйста, передайте миссис Стерк, что я — мистер Дейнджерфилд — явлюсь, как обещал, ровно в девять.
И он снова повернул обратно, быстро пересек мост и зашагал вдоль реки по Инчикорской дороге. Вокруг было тихо. Чужих шагов не слышалось, а над дорогой местами так густо нависали кроны старых деревьев, что уже в ярде почти ничего нельзя было разобрать.
Он замедлил шаги и прислушался, словно кого-то ждал, вновь прислушался и тихо рассмеялся. В скором времени действительно раздался стук шагов — они быстро приближались со стороны Дублина.
Мистер Дейнджерфилд отошел в тень к обочине, где над высокой изгородью из кустов боярышника свешивалась листва деревьев, внимательно вгляделся и различил высокую гибкую фигуру, прошмыгнувшую мимо, ссутулившись, характерной походкой. Мистер Дейнджерфилд улыбнулся в темноте ей вслед.
Этим высоким прохожим оказался наш старый знакомый, Зикиел Айронз, клерк. Он был в черном, как и подобало церковнослужителю. И теперь за черной фигурой бесшумно и проворно двигалась белая.