— Что вы имеете в виду, сэр? — прокричал Паддок в крайнем гневе и испуге.
— По сетям шаришь, ты, прохвост; а ну бросай в воду лососей, которых прячешь под плащом, чтоб тебя…
— Каких еще лососей, сэр? — прервал его лейтенант. — Для лососей сейчас не сезон, сэр.
— Кончай зубы заговаривать, шельма; сию минуту иди сюда и сдавайся, а не послушаешь или вздумаешь пошевелиться, так от тебя только мокрое место останется!
— Капитан Клафф утонул, а я лейтенант Паддок, — отозвался офицер.
— Чтоб мне лопнуть, так это вы, капитан Паддок, вы? — вскричал стрелок. — Не серчайте, я было принял вас за одного из тех бродяг, что здесь околачиваются и воруют рыбу. Да и кому бы в голову пришло, любезный господин капитан, что вы на ночь глядя устроитесь на самой середине реки думу думать? Как вы только туда забрались, ума не приложу; площадку, что должна быть за вами, смыло еще вчера.
— Сделайте милость, сэр, сей же час объявите тревогу, — взмолился Паддок. — Минуты не прошло, как в этой ужасной запруде опрокинулась лодка с капитаном Клаффом, и я боюсь, что он утонул.
— Утонул? Мать родная!
— Да, сэр; немедля пошлите кого-нибудь вниз по реке с канатом…
— Эй, Джемми! — крикнул человек с ружьем, сунул в рот палец и засвистел. — Джемми, — сказал он появившемуся мальчугану, — беги к Мельничному мосту за Томом Гарретом; скажи ему, что капитан Клафф утонул в запруде; пусть он возьмет багор и канат; Том сейчас или за мостом, или в Королевском Доме; если он за час сумеет выловить тело — живое или мертвое, — то получит от капитана Паддока — вот он стоит — двадцать гиней.
И мальчик убежал.
— Сдается мне, неспокойное место вы себе выбрали, — заметил человек с ружьем.
— Будьте добры сказать, сэр, каким образом я мог бы добраться до того или другого берега — если это вообще возможно, — с достоинством прошепелявил Паддок.
— И впрямь, господин капитан, в том-то вся и загвоздка: как изловчиться снять вас оттуда, где вы стоите. Вы умеете плавать?
— Нет, сэр.
— Так какой же дьявол вас туда занес?
— Если не возражаете, сэр, я предпочел бы услышать, как мне отсюда выбраться, — с оттенком надменности произнес Паддок.
— Вы босиком? — прокричал его собеседник.
— Нет, сэр, — отозвался маленький офицер, несколько шокированный этим вопросом.
— Так вы в башмаках?
— Разумеется, сэр.
— Сию же минуту бросайте их в воду, — прогремел человек с ружьем.
— Но, сэр, на них дорогие пряжки, — запротестовал Паддок.
— Вы хотите сказать, что лучше утонуть с пряжками, чем остаться жить в чулках? — послышалось с берега.
Еще некоторое время продолжался обмен репликами, а потом наконец спаситель явился за Паддоком. Быть может, он зря выдавал свое деяние за подвиг, но некоторой смелости оно все же требовало: Паддок цеплялся за убогие шаткие перила, а помост под ногами был неровный и скользкий. Однако постепенно, с трудом перебираясь от столба к столбу, лейтенант преодолел весь путь и спрыгнул наконец на твердую землю (сушей ее назвать трудно), живой, невредимый и с пряжками.
— Завтра утром я дам вам гинею; приходите ко мне на квартиру, мистер… сэр. — Паддок тут же ринулся по тропе к мосту, а оттуда прямо в «Феникс», и ворвался в клубную комнату. Там собрались старый Артур Слоу, Том Триммер из Лукана, старый Трамбл, Джек Коллоп, полковник Страффорд и еще полдюжины членов клуба, в их числе офицеры; был и О’Флаэрти, немного «набравшийся», как выражались в те дни.
Паддок остановился в широко открытых дверях, держась за ручку. Его волосы были всклокочены, круглое лицо белей мела; мокрый, забрызганный грязью, он уставился на собравшуюся компанию диким взглядом. При явлении этого призрака мгновенно смолкло все: стук шашек и костей (старый Триммер играл в триктрак), разговор о призывной комиссии, который вели Слоу и полковник Страффорд, рассуждения Коллопа о кляче, которую он пытался продать, и общий гул голосов, а Паддок громко объявил:
— Джентльмены, мне очень жаль, но боюсь, что капитан Клафф утонул!
— Клафф? Утонул? Ну и дела, клянусь Юпитером! Не может быть! — посыпались восклицания.
Позвольте мне вставить здесь небольшое замечание: я разрешил своим героям клятвы с упоминанием любых персонажей римской мифологии. В том, что касается богохульства и сквернословия, нравы в те дни были вольные, так что приходится смягчать некоторые выражения и опускать кое-какие обороты — без этого никак не обойтись.
— Его несло через лососевую запруду… я видел… через запруду Койла… стремглав, беднягу! Я кричал ему, но он не мог ответить, так что, умоляю, идемте и…
Тут Паддок заметил полковника, низко поклонился и замолк. Командующий офицер тут же отрядил лейтенанта Брейди, который оказался под рукой, чтобы тот нашел сержанта Блейкни с его конвоем и человек шесть добровольцев из полка, хорошо умеющих плавать, и обещал им двадцать гиней за живого Клаффа или десять за мертвое тело; и все это время наш толстяк Клафф попивал поссет у себя в постели!
И Брейди сорвался с места, а за ним, не жалея ног и забыв обо всем на свете, еще двое молодцов, а маленький Паддок с остальными кинулся к мосту. И все это была ненужная суета.
Из квартиры Клаффа бежал как безумный по Мартинз-роу на выручку Паддоку Лиллиман, а Паддок с товарищами тем временем обшаривал с помощью длинного шеста сбившийся в кучу хлам на поверхности воды под ближней аркой моста — опавшие листья, дерн и всякий сор — и думал, что имеет дело с бренными останками Клаффа.