— Да, он и доктор Тул, они вдвоем заперлись в дальней гостиной.
— Шепни ему, Кэтти, да побыстрее: пришел, дескать, человек, хочет сообщить одну важную новость.
— Шепни ему, Кэтти, да побыстрее: пришел, дескать, человек, хочет сообщить одну важную новость.
— Какую еще новость?
— Новость насчет преступника.
У Кэтти захватило дух; она открыла рот, ожидая подробностей, но Айронз тоном, не терпящим возражений, приказал:
— Беги со всех ног, женщина, и смотри поторопись: малейшая задержка дорого обойдется.
Голос Айронза звучал так, словно он спешил вмешаться в дело, пока ему не изменила решимость.
Девушка, испуганная его внезапной вспышкой, отступила назад, а клерк, без промедления шагнув через порог, с грохотом захлопнул за собой входную дверь. Вид у него был дикий и потрясенный, словно он вскочил среди ночи с постели по сигналу тревоги.
— Слава Богу, теперь мне не отвертеться, — пробормотал Айронз, содрогнувшись. Губы его скривила сардоническая усмешка, и на мгновение в нем промелькнуло сходство с великолепным образом Вечного Жида, который запечатлел для нас Гюстав Доре{208}: проклятие с осужденного скитальца снято, и на лице его — в устрашающем свете Судного дня — блуждает вызывающе-язвительная усмешка.
Служанка постучала в дверь гостиной, и ее распахнул мистер Лоу.
— Кто вы? — озадаченно воззрился он на Айронза, черты которого были ему знакомы, но смутно.
— Имя мое — Зикиел Айронз, я приходский клерк, если угодно вашей милости, и все, о чем я прошу, — это побеседовать с вашей милостью минут десять с глазу на глаз.
— А что, собственно, вам нужно? — осведомился судья, внимательно оглядывая визитера.
— Выложить начистоту все, что связано с убийством.
— Э-э… гм! И кто же убийца?
— Убийца — Чарлз Арчер, — выдавил из себя Айронз, с судорожной гримасой кусая губы.
— А, Чарлз Арчер, вот как! Я полагаю, нам об этом уже кое-что известно.
— Я думаю, не совсем все. С вашего разрешения, если позволите, дайте мне обещание: если я уличу преступника, вы обо мне позаботитесь. Я — единственный оставшийся в живых свидетель, который знает об этом все от начала до конца.
— О чем об этом?
— Об убийстве мистера Боклера. Виновным на суде признали лорда Дьюнорана.
— Что ж, все это прекрасно, однако убийство произошло за пределами Ирландии.
— Верно. В Ньюмаркете, в гостинице «Лошадь в яблоках».
— Вот-вот, в Англии. Видите ли, дело находится вне нашей юрисдикции.
— Мне все равно. Если нужно, я готов отправиться в Лондон, на Боу-стрит — куда угодно, лишь бы удостовериться, что Арчера непременно повесят: пока он ходит по земле, моя жизнь гроша ломаного не стоит; в гробу мне куда спокойней; лучше туда забраться, чем жить от него на расстоянии в пять миль. Во всяком случае, вы должны выслушать мои показания, которые я дам под присягой. И переправьте меня под охраной на Боу-стрит или куда сочтете нужным, потому как, если он будет разгуливать на свободе, а я попадусь ему на глаза, тут мне и конец.
— Пройдите сюда, мистер Айронз, сядьте в кресло, — предложил судья и плотно затворил дверь.
Доктор Тул, удобно расположившись в мягком кресле, пускал клубы дыма из длинной трубки.
— Нам предстоит выслушать еще одно показание, доктор. Здесь Айронз, он намерен сообщить нам под присягой сведения чрезвычайной важности.
— Айронз, вас ли я вижу? — вскричал доктор Тул. — Откуда это вы свалились?
— Из Маллингара, сэр.
— Слышали что-нибудь о том, как сожгли ведьму в Тиррелз-Пасс, нет?
— Давняя история, сэр. Будь что будет, а я в сторону не сверну. Сам я ни в чем не повинен, но вы, конечно, попрекнете меня, что я так долго таился.
Будь что будет, а я в сторону не сверну. Сам я ни в чем не повинен, но вы, конечно, попрекнете меня, что я так долго таился. Вас мне бояться нечего, не то что Арчера; он мне куда страшнее — и неспроста; однако я думаю, он сейчас загнан в угол, так что рискну — выговорюсь сполна, а уж вы не дайте ему со мной расправиться.
Тем временем Лоу достал перо и бумагу; оба — и он, и повергнутый в крайнее изумление доктор — приготовились выслушать уже известную нам историю.
Глава ХС
МИСТЕРА ПОЛА ДЕЙНДЖЕРФИЛДА УГНЕТАЮТ РАЗДУМЬЯ, А КАПИТАНУ ДЕВРЁ ПЕРЕДАЮТ ПОСЛАНИЕ
Расставшись с Айронзом, мистер Дейнджерфилд ступил на посыпанную гравием дорожку; окаймленная кустарником, она вела к внутреннему дворику перед дверьми Медного Замка. Железную калитку он захлопнул за собой с таким ожесточением, что щеколда сорвалась — и скрипучая дверца приоткрылась снова.
Подобно тем, кто мало склонен к религии, мистер Пол Дейнджерфилд был не чужд суеверности. Он обращал внимание на приметы, хотя и презирал собственную слабость, вышучивал свою впечатлительность и едко обличал ее в монологах наедине с собой, когда пребывал в дурном расположении духа. То обстоятельство, что вход в его владения оказался незапертым, вселило в него неприятное предчувствие неведомой опасности, готовой проскользнуть вслед за ним по пятам. Чем дальше он продвигался в сторону дома, тем сильнее охватывало его ощущение допущенной неосмотрительности, делавшей его беззащитным вследствие того, что между двумя врытыми в землю опорами калитки зиял явственный зазор. Сознание незащищенности сделалось наконец таким нестерпимым, что Дейнджерфилд, не дойдя до крыльца, развернулся, чуть ли не прыжком преодолел пятнадцать-двадцать шагов, отделявших его от калитки, и вне себя от ярости ухватил, насколько достало силы, холодное железо, словно оно по собственной злой воле бросило ему вызов неподчинением; сыпля проклятиями, он свирепо грохнул калиткой, которая от толчка отскочила обратно, грохнул еще раз — и с тем же результатом.