— Итак, — начал мистер Дейнджерфилд свой монолог, — Чарлз Наттер жив и сидит в тюрьме, и что же теперь будет? Еще немного, и придется поверить в дьявола! Отчего же он не утонул, будь он проклят? Я чуял опасность с самого первого дня, когда приехал в эту злосчастную деревню. Эта каналья — утопленник, призрак и, наконец, заключенный — всегда был моим злым гением. Если бы только он утонул или отправился на виселицу — надеюсь, виселица ему на роду написана. Мне нужно одно — покой, только покой, но я чувствую, что игра еще не окончена. Он еще увернется от рук палача; впрочем, я позабочусь, чтобы этого не случилось; но осторожность, сэр, осторожность; жизнь, моя жизнь поставлена на карту. Клерк умен — убрался подальше. Здесь бродит смерть. Что я за окаянный дурак; явился сюда, увидел этих скотов, узнал их — и нет чтобы повернуть назад, пусть резвятся в своем раю! Мне кажется, чары виной тому, что я потерял осмотрительность и здравый ум. Красивая дерзкая ведьма, мисс Гертруда, — неплохо бы ею завладеть, и укротить ее тоже бы неплохо, но даже ради нее не стоит и недели оставаться в подобном соседстве.
Этот монолог, переходивший порой в бормотание, был произнесен приблизительно в одиннадцать часов в низкой маленькой гостиной Медного Замка, откуда открывался вид на холодную зимнюю реку.
Мистеру Дейнджерфилду были известны полезные свойства табака; он набил свою трубку и, угрюмый и прямой, уселся у огня. Отнюдь не каждый «счастлив размышлением», и рыцарь серебряных очков продолжал разговор сам с собой, не выпуская изо рта трубки, и в белом наркотическом дыме ему виделись самые разнообразные картины.
— Уехать и оставить дела как есть — нельзя, ведь дурные вести дойдут и туда, так? Нет, я останусь и доведу все до конца, до самого конца. Стерк… Барнабас Стерк. Если хотя бы на пять минут к нему вернется речь… хм… посмотрим. Нужно обсудить это с миссис Стерк… мы должны помочь ему заговорить… этому болтуну; досадно, что он молчит; да, мы поможем ему заговорить; это послужит интересам правосудия… вечного правосудия… ха-ха, правду, всю правду и ничего, кроме правды. Пусть доктора Стерка приведут к присяге… ха-ха… magna est Veritas…[62] нет ничего тайного, что не стало бы явным, ха-ха. Пусть дадут слово доктору Стерку.
Вот такой болтовней развлекал себя белый тонкий фантом в очках и с трубкой, сидевший у очага, выпрямив спину. Потом он выбил трубку о полку в камине и, встав спиной к огню, с минуту угрюмо размышлял, после чего отпер письменный стол и достал оттуда письмо с большой красной печатью. Письмо это, присланное одним лондонским медиком, было более чем двухмесячной давности — Дейнджерфилд ожидал его прежде с некоторым нетерпением.
Дейнджерфилд прочел это не очень длинное послание стоя; белое лицо его нахмурилось и потемнело, и на нем отразились напряженные и невеселые переживания.
— Это дьявольски сильная мера… ха-ха-ха… эффективная, что и говорить… — Он снова задумался. — Я хранил его достаточно долго… igni reservata.[63]
И, держа письмо щипцами, Дейнджерфилд поджег уголок, а когда последний почерневший кусочек, по которому пробегали искры, улетел в каминную трубу, со двора послышался чей-то голос.
Глава LXXXI
МИСТЕР ДЕЙНДЖЕРФИЛД ПРИНИМАЕТ ПОСЕТИТЕЛЯ И НАНОСИТ ВИЗИТ
Дейнджерфилд вышел и учтиво приветствовал гостя, который оказался судьей Лоу.
— Доброго вам утра, сэр. Прошу вас, сойдите с лошади и пожалуйте в дом. Эй, Дулан, возьми лошадь господина судьи.
Мистер Лоу поблагодарил в своей сдержанной манере, поклонился и вошел; обменявшись с хозяином обычными любезностями, он сел и произнес:
— Я был в Суде королевской скамьи{186}, сэр, по поводу убийства (употребим такое выражение) Стерка и сказал, что, по моему мнению, вы можете пролить свет на это дело.
— Каким образом, сэр?
— Относительно того, что за чувства питали друг к другу задержанный Наттер и доктор Стерк.
— Это неприятно, сэр, но возразить мне нечего.
— Они враждовали из-за должности, насколько я понимаю? Должности управляющего у лорда Каслмэлларда, так ведь? — продолжал Лоу.
— Да, полагаю, так оно и было ; они, несомненно, недолюбливали друг друга… сильно недолюбливали.
— Вам приходилось слышать, как Наттер заявлял об этом вслух?
— Да, и большинству его знакомых, вероятно, тоже. Он этого и не скрывал; он человек молчаливый, но по этому поводу высказывался неоднократно.
— Вам, однако, больше, чем кому-либо другому, известно о столкновении их интересов из-за места управляющего?
— Да.
— Очень хорошо, сэр, — сказал Лоу.
— По моему мнению, нужно принять меры, чтобы прояснить это дело полностью, и я подумаю, к какому методу прибегнуть.
— Что вы имеете в виду? — Лоу устремил на Дейнджерфилда ястребиный взгляд.
— Что вы имеете в виду? — Лоу устремил на Дейнджерфилда ястребиный взгляд.
— Я хочу обсудить это с миссис Стерк сегодня вечером.
— И что она должна сказать?
— Полагаю, ничего. Я увижу ее сегодня; говорить тут не о чем, но нужно будет, думаю, кое-что сделать; подход был выбран неправильно, неумело залатали — вот и все, насколько я могу судить.
— Однако случай достаточно сложный, — высокомерно заметил мистер Лоу.