— Сами понимаете, что иные просьбы равносильны приказу. А вы, мастер Локси, лежите тут и грезите.
— Пару часов. Возможно, чуть больше — три. Я как раз закончила обход своих пациентов, как мне передали просьбу короля посмотреть на вас, — целительница осуждающе покачала головой.
— Сами понимаете, что иные просьбы равносильны приказу. А вы, мастер Локси, лежите тут и грезите. Да так сильно… Что вам снилось?
Опрометчивый чистосердечный рассказ едва не слетел с уст молодого волшебника, но он вовремя спохватился. Тут не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять — не очень-то все произошедшее с ней похоже на сон. О нет, чтоб вас всех Падший побрал! Не с ней — с ним! Опять придется переключать мысли на другой лад, и как можно быстрее — в этом мире ошибки могут обойтись куда дороже…
— Иди сюда, — шепнул он и крепко прижал к себе Анитэль. Обняв ее, зарылся носом в короткие, серые, пахнущие мятой и чабрецом волосы. Погладил ласково, нежно и нескромно. И, заглянув в ее чуть удивленное лицо, тихо попросил.
— Мне сейчас очень нужно лечение. И именно это.
В серых, но на несколько иной лад, глазах что-то мелькнуло.
— Вы сильно изменились, мастер Локси, и мне это не нравится. Ну что же — как целительница, я прописываю вам именно такой курс терапии, а как женщина — не вижу причины, чтобы не начать проведение прямо сейчас.
…Он был настойчивым, но терпеливым. Ласковым и нежным, но не приторным. И не успело еще солнце в смущении закрыть свои глаза, как женщина, вздрагивая всем телом все сильнее и сильнее, распахнула навстречу всю свою сущность — и женскую, и магическую. Еле сдерживаясь, чтобы тихий стон не перешел в громкий крик страсти, она внезапно впилась зубками в плечо мужчины. Смежив веки и сотрясаясь в пронизывающих ее потоках сладкой муки, обняв его руками и оказавшимися на диво стройными ногами, она вдруг прижалась к нему так крепко, что разъединить эту пару сейчас не решились бы и небожители…
— Дикарь. Варвар. Горячий, яростный… и такой милый, — вздох ли шевельнувшейся во сне зверушки, или шелест потревоженной ночным ветерком листвы донес эти слова, о том знают только просторы Вечного Леса.
— Я исцелила тебя от той напасти, что ты принес в себе из глубин неведомых грез. А другая… я даже знаю, как ее зовут, и у нее серо-зеленые глаза… это всего лишь весеннее обострение чувств — само скоро пройдет… — а изящные пальчики легко скользили по прохладному теплу кожи, чутко и ласково повторяя все ставшие милыми очертания.
— Я лечила представителей всех рас. Короли и могучие волшебники… великие прорицатели и искуснейшие мастера… но никто еще не благодарил меня так оригинально — и так чистосердечно… а теперь мне пора…
Но рука Локси вовсе не согласилась выпустить Анитэль из-под своего теплого и надежного пристанища. Волшебник открыл глаза и лукаво мурлыкнул.
— Погоди, лапушка. Я хочу дать тебе еще один дар. Нет — Дар.
Женщина еле заметно улыбнулась, и погладила эти такие жесткие и непокорные человеческие волосы.
— Скоро рассвет, Локси. К тому же — мы оба очень, очень сильные маги. Еще немного — и между нами может протянуться такая нить, что соединяет покрепче иных цепей… вряд ли я тогда смогу быть столь сильной целительницей…
Но его губы жарко шепнули в чуть заостренное кверху ушко.
— Это не совсем то, что ты думаешь. Раскрой мне навстречу всю свою самую чувствительную магию… и попробуй уловить то, что я хочу тебе подарить…
Первый луч солнца позолотил бронзовую кожу мужчины и светлое, с еле заметным оттенком весенней зелени изящное тело женщины.
Они оба, держась за руки, парили над кронами Вечного Леса, и в этом не было ничего ни магического, ни божественного.
— Когда бессмертные выпустили первых эльфов из небесных чертогов и позволили нам спуститься и жить в этот мир, мои предки еще умели летать. Но потом они потеряли эту способность — так говорят наши самые старые легенды, — задумчивый голос Анитэль едва ли был громче шелеста листвы, но Локси его слышал.
— Не потеряли, а просто забыли, как это делать, — шепнул Локси ей на ухо и — отнял руку.
Теперь осторожно озирающаяся целительница парила в воздухе сама. Дуновение утреннего ветерка отнесло было ее в сторону, но в остроухой головке словно напряглись никогда не использованные способности. И, неуверенно колеблясь влево-вправо, Анитэль вернулась на прежнее место.
В ее глазах плясал серый огонь восторга, а лицо с трудом сохраняло обычную невозмутимость. Она была так хороша в этот миг, одетая лишь в лучи солнца и утренний ветер, что Локси не удержался и вновь обнял ее. А их нежный и долгий поцелуй оказался столь сладок, что они оба едва не рухнули обратно вниз, под кроны мудрого и повидавшего всякого на своем веку Вечного Леса.
Глава 22.
Найдя подходящую тяжелую ветку, Локси пофехтовал немного ею за неимением лучшего оружия — уважая древний закон о том, что в Целительских покоях Вечного Леса оружия быть не должно. Слегка размявшись в ожидании завтрака, он нашел, что у него почти ничего не болит и даже не ноет. Со вполне понятным аппетитом употребив доставленную пищу (на этот раз овощной салат и отсутствие отбивной не вызвали у него вполне законного раздражения), он сладко потянулся. Едва успев добраться до своего становящегося постепенно привычным ложа, заснул — причем спокойно и счастливо, не беспокоясь ровно ни о чем.