Наконец, впереди и чуть справа — а повернуть назад и вновь оказаться в бескрайнем цветущем саду Локси не решился — мелькнуло что-то похожее на озеро или большой пруд.
Правда, при ближайшем рассмотрении слабо светящееся оно оказалось подозрительно правильной круглой формы, а струящийся оттуда поток ненависти столь сильным, что волшебник призадумался — кто же это тут так баловал? И еще плотнее сдвинул свои призрачные щиты.
— Интересно, внешность хоть симпатичную дали? — почему-то этот вопрос был очень важен для него. Вернее — для нее.
Однако гладь мертвого озера чуть волновалось под дуновениями струящегося вдоль земли легкого ветерка. И когда высохшие было слезы отчаяния вновь потекли по нежным девичьим щекам, каприз воздушной стихии на некоторое время утих.
— Ну, хоть за это спасибо, — буркнул Локси, разглядывая под собой испуганно таращущуюся на него зеленоглазую эльфийку вполне приемлемых пропорций и внешности.
Тут эльфийской девице, в чье тело угораздило со всего размаху влететь сущности боевого мага, захотелось пить. Ну просто нестерпимо — вынь да положь, а иначе умереть не сходя с места. Или не слетая?
— Не падая! — нервно хохотнул девичий голосок.
Поскольку пить эту воду внизу Локси не решился бы ни за какие сокровища гномов, и даже руку туда окунуть не рискнул бы, то пришлось снова взмыть к самым тучам. Потянув за незримую нить, он запросто вызвал дождь. Вода оказалась неприятно холоднющей, хотя и удалось напиться вволю. На лету окутывая себя жаром мягкого заклинания, волшебник заинтересовался вопросом — насколько сохранились и изменились его способности?
Внизу меж уплывающих назад бескрайних развалин, очевидно, когда-то большого города обнаружилось что-то похожее на заваленную всяким мусором площадь, посреди которой что-то блестело. Снизившись, волшебник… извините — волшебница обнаружила блестящую металлическую статую на выветренном гранитном постаменте.
К немалому удивлению, Локси без труда опознала в этом животном самую обыкновенную лягушку. Проморгавшись от удивления, и пару раз для верности облетев сооружение на низкой высоте, ей пришлось с неудовольствием признать, что да — памятник из подобного гномьему, не боящегося ржавчины, сплава некогда был поставлен самой что ни на есть обыкновенной квакушке, сотнями и тысячами населяющей любой водоем.
— А кто вам, эльфийская леди, дал основание считать, что это памятник? — Локси усиленно переиначивал свое мышление на женский лад. Ведь одно из правил волшебника — если обстоятельства сильнее тебя, прими их как исходные, рассуждай и действуй исходя теперь из них.
— Это ж и вовсе может оказаться истукан для почитателей какого-нибудь извращенного культа, — рассуждала девица вслух, недоумевая — как можно поклоняться этакой вот мерзости?
И, для верности отлетев подальше, обрушила на пакостное творение древних литейщиков такую яростную молнию, что голова с мерзко выпученными глазами и широким разрезом рта да верхняя часть туловища испарилась в ослепительной вспышке, разлетевшись ярко-желтыми брызгами расплавленного металла.
— Весьма недурственно! — восхитилась Локси, и обрушила на останки нелепого сооружения файрболл.
Тут уже лопнул даже гранитный постамент, и через некоторое время, когда гарь и копоть рассеялись, от этой дивной причуды идиотов остался нелепый огрызок камня да лужица остывающего металла, из которой, словно грозя небесам, торчала перепончатая лапка.
Так, что еще? Карманов на одежде не обнаружилось, и соответственно — их содержимого тоже. А создавать себе магией пищу Локси не решалась даже под руководством мага-преподавателя — ну не ее это стихия! Кольца на пальце, на которое пали было подозрения в происходящих странностях, не обнаружилось — ну, по этому поводу мы плакать не станем.
Взлетев немного повыше, новоявленная волшебница со всей возможной резвостью устремилась дальше, на лету обдумывая сразу два вопроса — что делать, когда наступит ночь, и где придется раздобывать еду?
Постепенно местность внизу изменилась, и летунья обратила на это внимание. Напор яростной силы заметно ослаб, превратившись в надоедливо зудящий фон. И наконец, в низинке, у гадостно воняющей лужицы обнаружился пучок тощей, сухо шелестящей — но живой травы!
Радостно порхая над этим недвусмысленным проявлением жизни, Локси словно фея из сказок махнула над низинкой рукой, поливая ее и заодно траву потоком свежей воды из дождевой тучи. А затем, нетерпеливо приплясывая на лету, со скоростью стрелы, выпущенной из доброго лука, устремилась дальше. Теперь она уже и сама ощущала своей эльфийской тягой ко всему живому, что впереди что-то есть.
Теперь она уже и сама ощущала своей эльфийской тягой ко всему живому, что впереди что-то есть.
Под босыми ногами проносились уже целые лужайки веселого зеленого цвета, приятно ласкающего взор после рыжего однообразия, и кое-где в них обнаруживались разноцветные кузнечики, басовито гудящие жуки и прочие букашки.
Так. На этот раз девице захотелось — нет-нет, на этот раз не пить, а совсем даже наоборот. Если в другом своем воплощении Локси, не задумываясь, приостановил бы полет и запросто со своей высоты оросил лужайку, то тут пришлось поизвращаться. В конце концов, махнув на все рукой, эльфийка с пылающими от смущения щеками ухоронилась зачем-то меж невысоких кустиков и присела, спустив штанишки.