— Ну что же, вот и все. Признаться, мастер Локси — более занятного пациента за всю мою, смею заверить, весьма богатую практику, у меня не было, — она бесстрастно осмотрела свободного от какой бы то ни было одежды волшебника и так заливисто, даже чуть ли не мелодично тенькнула, на этот раз окатив его с ног до головы, что тот против воли радостно улыбнулся, ощутив стайку веселых мурашек, с удалыми припрыгиваниями промчавшуюся вдоль спины.
— Ну, раз отзываетесь на этот зов, то вам уже совсем ничего не угрожает — откликаетесь так, что скорее вы сами бросите вызов моей добродетели, — на явно непривычных к такого рода занятию губах женщины мелькнула тонкая улыбка.
Локси мельком, осторожно скосил глаза к низу живота и чуть покраснел от своего столь явного проявления чувств, совсем не уместного в присутствии двоих помощников целительницы и какого-то веселого парня с остриженной почти налысо головой и висящей на перевязи рукой.
И все же он осторожно взял руку женщины, и глядя прямо в ее серые, мудрые и печальные глаза, нежно поцеловал изящную, чуть дрогнувшую ладошку.
И все же он осторожно взял руку женщины, и глядя прямо в ее серые, мудрые и печальные глаза, нежно поцеловал изящную, чуть дрогнувшую ладошку. И еще. И еще раз — чуть смелее.
Та ничуть не смутилась. Скорее удивилась, ничем не выдав своих чувств, но волшебник все-таки это заметил — зря, что ли, уже скоро, наверное, у него и ушки остренькими станут?
Целительница мягко высвободила руку. Она наклонилась, чмокнула в лоб своего пациента.
— Хорошо. Если вы так хотите… но прежде — еще сутки вы будете отдыхать в этом месте. Обещаете? И далеко не уходите — не стоит тревожить других, кто в гораздо худшем состоянии.
Коротко и невозмутимо попрощавшись, целительница распорядилась, не повышая голоса и в то же время со столь явной привычкой повелевать, что это уже въелось не только в кровь, а и в… да кто этих остроухих знает, есть ли у них душа!
— Одежду мастеру Локси. Усиленное питание, легкая разминка без использования Силы — только двигательная.
И величаво ушла в сопровождении неслышно переговаривающихся помощников, свернув в прогалину к следующим ждущим помощи или решения.
— Вот это женщина! — восхищенно выдохнул молодой волшебник, когда она удалилась. Он покачал головой, слушая, как унимаются звенящие в ушах радостные колокольчики, и нехотя принялся облачаться в оставленную одежду — не надо и упоминать, какого оттенка.
Парень с закрытой повязками рукой, сидящий на поваленной то ли колонне, то ли пьедестале, хихикнул.
— Ну ты даешь! Чуть не отымел при всех нашу Анитэль! Горячие ж вы парни, хумансы — сколько вас изучаю, все диву даюсь, — он восхищенно поцокал языком, от чего с дерева ему прямо на плечо спрыгнула серовато-рыжая до неприличия белка и возмущенно цокнула в ответ.
— Брось, — поморщился Локси. — У тебя плохо получается изображать речь людей. Не чувствуешь, когда перегибаешь. Лучше скажи, как там… Стена Хаоса? — нехотя он выдавил столь ненужное в этом месте слово.
Парень пожал плечами. Согнал обратно на дерево сердито вздыбившую шерстку белку, оглянулся по сторонам. Веточкой, тайком почесал под повязкой наверняка тоже зудящую заживающую руку. Вздохнул, скорее — застонал от явного облегчения, и только потом ответил.
— Порядок. Говорят, маги даже на пятнадцать лиг ее обратно отодвинули.
— А как там король ваш? — одежда пришлась Локси впору, и он малость повеселел. Еще бы отбивную, с кровью — вооот такенную… да разве от этих остроухих дождешься?
Парень отмахнулся здоровой рукой.
— Да нормально. Залатали, уж тут будь спокоен — если сама Анитэль за дело берется, то толк будет. И даже разрешили ему повидаться с королевой-матерью — ну, та на радостях, что малыш ее жив, и надавала ему по тощей эльфийской заднице… — в глазах парня блеснул задорный огонек.
Волшебник в уме сложил два и два, и сделал попытку встать на ощутимо подрагивающие ноги.
— Прошу прощения, ваше величество, — смущенно пробормотал он.
Келениль хохотнул.
— Да ладно, сиди. И вообще — здесь я не повелитель, а такой же пациент, как и остальные. Анитэль целительница суровая — чуть что не по ее, сразу выговор или чего похуже. Я по нашим, эльфийским меркам, еще довольно молод, встреваю в разные передряги — вот и приходится попадать под ее опеку несколько чаще, чем хотелось бы.
Видя, как его собеседник смущенно ерзает, он добавил.
— Расслабься.
— Расслабься. И — разрешаю на «ты», пока не выйдем из целительных покоев.
Локси осторожно пожал плечами, в душе проклиная свою невезучесть и прикидывая — не нахамил ли он где ненароком, и задал вопрос на отвлеченную тему.
— А кто такая Анитэль? Что-то знакомое вертится, но никак не могу ухватить… до сих пор от той работенки пчелы в голове гудят.
В это время из-за деревьев выскользнул эльф в яркой рубашке и с подносом в руках. М-да… вожделенной отбивной тут и впрямь не оказалось, но было весьма и весьма вкусно, чем не преминули воспользоваться оба изрядно оголодавших волшебника.
— Анитэль? — Келениль хмыкнул, отставив в сторону пустую тарелку из-под немыслимого фруктового салата. Он легко подхватился со своего места, выудил из-за утопающего в зеленой траве обломка стены чашку с веселеньким рисунком и отбитой ручкой.