Борг кивнул в ответ на невысказанный старейшиной вопрос, и тот вздохнул.
— Ну что ж, разумно. Не привлекать излишнего внимания — это разумно. Хорошо, дней через пару-тройку мы пришлем… и очень надеемся, что вы не подведете.
Эта ночь запомнилась надолго. И красочные, феерические картины в небе, и вдоволь легкого шипучего вина, и пляски с хороводами на вымощенной битым камнем площади.
А еще эта ночь под яркими и вдруг ставшими чужими звездами запомнилась волшебнику — на всю жизнь. Стоя на вершине Сигнальной горы, он смотрел на милый образ и чувствовал, как словно ледяной горой слова Аллены придавливают его сердце.
— Да, Локси — с тобой неплохо было покувыркаться. Но теперь я ухожу.
Эльфийка положила изящную ладонь на свой живот.
— Я получила от тебя то, что хотела. И вскорости займу среди своего народа достойное, чрезвычайно высокое место. Рядом с твоей сестрицей. И еще… я искренне надеюсь, что это будет дочь — я воспитаю ее в должном духе, подобающем Перворожденным. В презрении к рождающимся и умирающим в грязи однодневкам-хумансам. В этом нет ничего личного. И ты даже не сможешь отомстить!
Молодой человек смотрел на нее, не будучи в силах раскрыть ставшие непослушными губы. Да, он в общем-то, не обманывался насчет истинных чувств… и все же в сердце одиноко и упрямо — вопреки всему — жила надежда.
Да, он в общем-то, не обманывался насчет истинных чувств… и все же в сердце одиноко и упрямо — вопреки всему — жила надежда.
А серые с колдовской зеленью прекрасные глаза по-прежнему сводили с ума, ничего в то же время не обещая.
— Прощай, — насмешливо мурлыкнула эльфийская лучница, сполна наслаждаясь в этот миг той болью, что ей удалось причинить глупому самцу хумансов. Она уже собиралась сбежать по склону горы вниз, когда раздался глухой, безжизненный голос.
— Задержись до утра. Мне надо будет тебе кое-что отдать.
Кивнув, Аллена с улыбкой скользнула вниз, но у самых зарослей лещины ее перехватила подруга. Не было слышно, какими словами они перебросились, но до гнома, что стиснув секиру в занемевших руках, после слов эльфийки до сих пор не мог прийти в себя от яростной багровой темноты в глазах, вдруг донесся хлесткий звук пощечины. Из тени, тряся ладонью, выскользнула Невенор. Ее глаза полыхнули в сторону гнома яростным светом, а с бледных в лунном свете уст сорвалось непереводимо грязное эльфийское ругательство.
Дымчатые изумруды чуть раскосых эльфийских глаз в изумлении распахнулись, когда Локси посреди площади раскрыл принесенный футляр. Он невозмутимо расстегнул верх комбинезона лучницы, и надел на атласную кожу шеи бриллиантовое колье, в центре которого яростным лиловым огнем полыхал Князь. Само утреннее солнце, на своем веку повидавшее в мире много всяких диковин и красот, любовалось этим камнем, бросая из него искристые сполохи призрачного сияния.
Борг ахнул, наблюдая эту картину и даже не замечая, как его первая утренняя трубка, только что с наслаждением раскуренная после завтрака, выпала из руки и разбилась о камни мостовой. Если бывают незабываемые самоцветы и украшения, то здесь две равной красоты драгоценности встретились, заполучив друг друга и образовав невиданную доселе красу.
Прекрасная в своем изумлении эльфийка ошеломленно отпустила золотой шелк своих волос, что приподняла, позволив бывшему любовнику защелкнуть застежку вокруг гордого и неповторимого изгиба шеи.
Локси спокойно зашнуровал переливающуюся серым и зеленовато-коричневым одежду перворожденной.
— Великий Лес находится вон там, — указал он рукой, и солнце светило ему в спину. А затем повернулся и ушел.
— Ой, беда… ой, беда… — причитала маленькая хоббитянка, взявшись за голову и раскачиваясь из стороны в сторону.
Задумчиво склонившей голову эльфийской красавицы уже и след простыл, а у выложенного камнем колодца все сидела Стелла и тихо плакала. Рядом топтался гном.
— Ну что ты? Тебе так жалко, что такой прекрасный камень подарен этой… — Борг стиснул зубы, не дав сорваться с губ грязному ругательству.
Хоббитянка всхлипнула.
— Дурак ты, хоть и гном! Мастер подарил ей не камень — он подарил ей свое сердце… — и заревела опять.
Из переулка, куда ушла Аллена, выскользнула Невенор. Обожгла двоих у колодца тяжелым взглядом, и медленно подошла.
— Я до последнего надеялась, что она передумает…
Гном глухо зарычал. Он этим утром был без своей секиры, но его пудовые кулачищи и так не оставляли эльфийке никаких шансов.
— Зачем — ты — здесь? — медленно, едва сдерживая себя от ярости, проговорил он, наступая на лучницу. И более всего он в этот миг походил на вставшего на дыбы горного медведя-великана.
— Правильно сказал мастер — ох, правильно! Нельзя вам, тварям бездушным, доверять! Ни спину, ни сердце!
Стелла прыгнула и повисла на его руке, но он стряхнул ее, едва ли заметив.
Хоббитянка покатилась по брусчатке, давясь слезами, а гном уже грозной горой навис над лучницей.
— Забирай свои шмотки, и если я еще раз увижу кого из вашего проклятого богами остроухого племени…
Угрюмая Невенор вынула из-за голенища кинжал и красивой резной рукоятью вперед протянула его разъяренному Боргу. Миг-другой тот в недоумении жевал свою бороду, а затем глухо спросил.