— Ты сделал там все правильно — то, зачем ты там был. И подарки из другого мира взял хорошие. Но что ты хочешь в награду лично для себя?
Локси вздохнул.
— Что случилось с портретом? Почему здесь мама… и не мама?
Чувственные губы улыбнулись, прекрасно поняв его недосказанные мысли.
— Нет. Этого не могу даже я. Художник был не просто рисовальщиком — он сумел запечатлеть на холсте саму душу твоей матери. И я, однажды посмотрев на тебя ее глазами, приняла твою мать, вырвав ее из царства теней. Она прекрасная женщина, Локси, и я с удовольствием сделала ее частью своей сущности.
Бессмертная помолчала немного, и вновь улыбнулась.
— Хорошо. Если ты рад, что я теперь отчасти и твоя мать — быть посему. Но, милый мой мальчик, не сильно на это рассчитывай. А теперь прощай — мне тяжело здесь, внизу, сдерживать свою силу…
Хеннора выдернула снизу отдувающуюся и едва не вспотевшую (немыслимое и неприличное для богини дело!) от напряжения Миллику, и тут же выдала той встревоженную тираду.
— Послушай, голубушка — ты случайно не сбрендила? Что ты себе позволяешь? Если Сталон узнает, какие дела мы тут вытворяем… а против него мы слабоваты. И зачем ты взяла себе сущность этой женщины? Будто не хватало нам еще и неприятностей с Падшим.
И зачем ты взяла себе сущность этой женщины? Будто не хватало нам еще и неприятностей с Падшим.
Миллика вновь засияла неземным блеском и улыбнулась.
— Подруга моя — чтобы разглядеть во мне еще одну сущность, Сталону придется всмотреться в меня попристальнее — но тогда он у меня сразу станет шелковым, а я из него буду веревки вить.
Перехватив нить чьего-то рождения, Хеннора ловко вплела ее в Поток Бытия — живи, кто бы ты там ни был! Затем подняла взгляд на подругу. И глаза ее смеялись.
— Да, я забыла — у тебя всегда есть мощное прикрытие. А этот бог падали — с ним-то как вопрос решать, в случае чего? Я не хочу расплачиваться своим телом, и тебе не советую.
Богиня всего живого взвилась жемчужно переливающимся блеском вихря. Уже удаляясь, она лукаво заметила:
— Когда у нас все выйдет, то и Хаос, и Падший у нас в ногах будут валяться, умоляя о помощи…
На следующее утро волшебника едва добудились. Опрометчиво сунувшаяся было Бин сразу заработала тапком, и теперь горестно причитала, рассматривая перед зеркалом наливающийся на скуле синяк. В конце концов Невенор сжалилась над ней.
— Пошли, есть тут у меня кое-какие эльфийские умения по части исцелить. Надо лишь травку одну найти, да только что сорванный листок и приложить…
Однако, пройдя едва ли сотню шагов по лесу вдоль ручья, легкомысленная служаночка вдруг обнаружила, что ее весьма бесцеремонно прижали спиной к дереву. Руки рывком завели назад и связали так, что девица оказалась привязанной к стволу. А перед самым лицом зловеще полыхнули яростью медово-зеленые глаза.
— Ты что же это себе воображаешь? Думаешь, я не вижу, что ты так и норовишь под нашего лорда подстелиться? Тоже мне — первая красотка на деревне!
Осторожно скосив глаза в сторону покалывания в области живота, бледная от страха Бин обнаружила, что эльфийка уже почти готова пустить в ход свой ужасный потрошитель. Она совсем уж было собралась лишиться дыхания от ужаса, но хлесткая пощечина мигом привела ее в чувство.
— Отвечай! Или мне придется применить кое-какие умения, с которыми тебе лучше не знакомиться…
— Не надо, не надо! Я все расскажу, — едва не задыхаясь, служанка залилась слезами.
Но и этого ей не позволила прекрасная в своем негодовании эльфийская лучница — звонкая, отозвавшаяся вспышкой в голове пощечина тут же украсила другую щеку. И Бин разразилась торопливым, спотыкающимся потоком слов.
— Это тятька мой… говорит — новый лорд добрая душа, и порядочный… если понести от него, то он и дитя признает, и денег отвалит… я и подумала — да что ж тут такого?.. а лорд и впрямь хороший, да красавчик… я и сама бы не против — если б он на меня хоть раз ласково глянул…
Бедняжка лепетала задыхающимся от волнения голосом, а Невенор, внутри которой поднималась мутная волна ненависти, уже с трудом сохраняла самообладание, чтобы не пустить в ход боевой нож, коим она владела великолепно — на зависть даже гному, специалисту в любом оружии. И все же выучка взяла свое — голос ее ничуть не дрогнул, оставаясь таким же холодным.
— А теперь слушай меня — и очень, очень внимательно. Не так давно одна стерва уже разбила мастеру сердце, и именно таким способом. И если я еще хоть раз замечу, или узнаю… Не-ет, ты не права! Я начну не с тебя — с твоей родни, причем с самых маленьких. И легко докажу, что эльфийские головорезы самые беспощадные в нашем мире. Сначала я буду отрезать…
И беспощадная разведчица стала перечислять такие подробности, что Бин то бледнела от ужаса, то краснела от стыда, не смея даже упасть в обморок.
По правде говоря, Невенор в глубине души чуть лукавила — но совсем чуть-чуть. Просто — один недавний поцелуй еще горел невидимым пламенем на ее устах.
— Все поняла, дура хумансовская?
Девица с ужасом смотрела некоторое время, сотрясаясь от дрожи, а затем только кивнула, будучи не в силах говорить. А Невенор продолжила воспитание, говоря четким, врывающимся в сознание голосом.