19.00. Хмм, кажется, базилик как-то не подходит.
19.05. Все идут к Букингемскому дворцу с цветами, как будто это давно устоявшаяся традиция. Всегда ли люди так делали? Это нечто совершаемое недалекими людьми с целью попасть на телеэкран (вроде ночёвок в палатках у магазинов) или правда хорошо? Хмм, чувствую, однако, что хочу пойти.
19.05. Все идут к Букингемскому дворцу с цветами, как будто это давно устоявшаяся традиция. Всегда ли люди так делали? Это нечто совершаемое недалекими людьми с целью попасть на телеэкран (вроде ночёвок в палатках у магазинов) или правда хорошо? Хмм, чувствую, однако, что хочу пойти.
19.10. Всё же пойти туда с цветами — это немного глупо… Но дело всё в том, что мне она действительно нравилась. Как будто в самом сердце правительства был кто-то очень похожий на меня. Всякие критиканы ругали её отн. фугасов и т.д., но, на мой взгляд, она, чёрт возьми, мудро использовала эту безумную публичность. Лучше чем вообще ничего не делать, кроме как выступать у себя на кухне.
19.15. Какой смысл жить в столице, если не участвовать в коллективном выражении чувств? Пусть это не особо по-английски, но, может быть, всё изменилось с изменением климата, Европы, Тони Блэром и теперь принято выражать свои чувства? Может, она изменила английскую консервативность.
19.25. О'кей, решительно иду в Кенсингтонский Дворец. Правда, у меня нет цветов. Куплю на бензоколонке.
19.40. На бензоколонке всё распродано. Остались только апельсиновые шоколадки, горчица и т.п. Хорошо, но не подходит.
19.45. Хотя могу поспорить — ей бы понравились.
19.50. Выбрала номер «Вог», коробку шоколадных конфет, пакетик «Инстэнтс» и пачку сигарет «Силк кат». Не идеально, но цветы купят все, а я знаю, что она любила «Вог».
21.30. Оч. рада, что пошла. Немного смущалась, когда проходила Кенсингтон, — вот люди догадаются, куда я иду, причём одна; но, с другой стороны, если подумать, — принцесса Диана часто была одна.
В парке оч. темно и тихо, все молча двигались в одном направлении. Никакого неестественного актёрства, как в новостях. Подножие стены, покрытое во тьме цветами и свечами; люди снова зажигали потухшие свечи и читали записки.
Надеюсь, теперь, после всех тех случаев, когда Диана беспокоилась, что недостаточно хороша, она знает, как все к ней относятся. Всё это подлинный знак для женщин — вечно волнуются, что не так выглядят, либо никуда не годны, или слишком многого от себя требуют. Мне было чуть-чуть неловко из-за «Вог», шоколада и «Инстэнтс»; спрятала всё это под цветами и почитала записки, — вот уж поистине необязательно обладать даром красноречия для искреннего самовыражения. В самой лучшей неровным почерком немолодой женщины цитировались, думаю, слова из Библии: «Когда я была в беде, ты заботилась обо мне; когда я была в опасности, ты пыталась предотвратить её; когда я была больна, ты навещала меня; когда люди отворачивались от меня, ты брала меня за руку. Что бы ты ни делала для самых бедных и самых маленьких людей, — мне казалось, что ты делаешь это для меня».
12. Странные времена
1 сентября, понедельник
114 фунтов (надо следить, чтобы сразу же снова не набрать вес); калорий — 6452.
— Я поняла — что-то не так, когда подошла к выходу на аэродром, — рассказывала Шез, когда они с Джуд приехали ко мне вчера вечером. — Но работники аэропорта не говорили мне, что случилось, и настояли, чтобы я села в самолёт; потом не выпускали; в следующий момент самолёт уже катился, готовясь подняться в воздух.
— Так когда ты узнала? — спросила я, дохлёбывая шардонне.
Джуд немедленно протянула бутылку, чтобы налить мне ещё. Чудесно, чудесно…
— Только когда приземлились. Кошмарный полёт… Я всё надеялась, что ты просто опоздала, но вели себя со мной так странно, подозрительно. Потом, как только я сошла с самолёта…
— Её арестовали! — весело сообщила Джуд. — Пьяную в карусель.
— Ох, нет! — вздохнула я. — И ты надеялась, что появится Джед.
— И ты надеялась, что появится Джед.
— Ублюдок, — отозвалась Шез, покраснев. Мне подумалось почему-то, что не стоит больше упоминать о Джеде.
— Кто-то из его дружков стоял прямо за тобой в очереди в Бангкоке, — вступила Джуд. — Он, очевидно, ждал звонка в Хитроу и потом сразу улетел в Дубай.
Выяснилось, что Шез позвонила Джуд из полиции и они быстро сообщили в министерство иностранных дел.
— Да, но ничего не произошло, — продолжала Джуд. — Стали объяснять, что тебя выпустят через десять лет.
— Помню, — содрогнулась я.
— В среду вечером мы позвонили Марку. Он немедленно задействовал все свои связи в Комитете по амнистиям и в Интерполе. Мы пытались связаться с твоей мамой, но автоответчик всё время сообщал, что она путешествует по Озёрам, подумывали позвонить Джеффри и Юне, но решили, что они только впадут в истерику, а это не поможет.
— Очень мудро, — согласилась я.
— В первую пятницу нам сообщили, что тебя перевели в настоящую тюрьму… — рассказывала Шез.
— И Марк полетел в Дубай.
— Полетел в Дубай? Ради меня?
— Он был фантастичен! — заверила Шез.
— Но где он? Я оставила ему сообщение на автоответчике, но он не перезвонил.
— Он ещё там, — объяснила Джуд. — В понедельник нам позвонили из министерства иностранных дел и вроде бы всё изменилось.