Так, надо записать ключевые фразы перед встречей, — как говорит Марк, прояснить всё в голове. «Ричард, подвергать издевательствам мою журналистскую честность…»; «Ричард, как вы знаете, я очень серьезно отношусь к своей профессии тележурналиста…»; «Почему бы вам не отправиться ко всем чертям, жирный…»
Нет, нет! Как советует Марк, продумай, чего ты хочешь и чего хочет он, и мысленно настройся победить, как рекомендуется в книге «Семь привычек преуспевающего человека». Ха-а-а-а-а!
11.15. Ричард Финч прогалопировал в офис спиной, будто сидел на лошади.
— Бриджит! Так. Хоть ты и с придурью, но на этот раз вышла сухой из воды.
Хоть ты и с придурью, но на этот раз вышла сухой из воды. Им там, наверху, понравилось. Они в восторге, в восторге. Нам сделали предложение. Я думаю, девочка-кролик; я в размышлении, Гладиатор; я углубляюсь в мысли, кандидат в члены парламента. И вот что придумал: Крис Сёрл встречается с Джерри Спрингером, с Аннекой Райс; встречается с Джо Боллом и с Майклом Смитом из шоу «Поздний завтрак».
— Что?! — в негодовании воскликнула я.
Выяснилось, что состряпан некий унизительный проект, согласно которому каждую неделю мне придётся пробоваться в новой профессии, переодеваться в соответствующую спецодежду, а затем выставлять себя круглой дурой. Естественно, я довела до сведения Ричарда, что, как серьезный, профессиональный журналист, не собираюсь заниматься такого рода проституцией. В результате он долго сквернословил и пригрозил, что обдумает, насколько велика моя ценность для программы, если таковая вообще есть.
20.00. Весь рабочий день прошёл в высшей степени глупо. Ричард Финч пытался заставить меня появиться в программе в таком виде: я — в коротких шортах, рядом — большая фотография Ферджи, облачённого в спортивный костюм. Очень старалась проявить в этой ситуации психологию победителя — отвечала, что польщена, но не лучше ли взять какую-нибудь настоящую модель. И тут секс-бог Матт из отдела графики притащил снимок и вежливо поинтересовался:
— Хочешь, мы с плёнки уберём целлюлит?
— Да-да, если сможете то же самое сделать с Ферджи, — отозвался Ричард Финч.
Вот так, это уж слишком. Заявила Финчу: в моём контракте не предусмотрено, чтобы надо мной издевались прямо на экране, и я решительно отказываюсь всем этим заниматься.
Вернулась домой поздно, обессиленная, и обнаружила, что мастер Гари всё ещё там, весь дом провонял подгоревшими тостами, повсюду грязная посуда и валяются журналы «Почта рыболова» и «Простой рыбак».
— Что вы об этом думаете? — Гари гордо кивнул на своё произведение.
— Здорово! Здорово! — воскликнула я, чувствуя, что губы мои глупо искривились. — Вот одно только… как по-вашему, не могли бы вы сделать так, чтобы все опоры оказались на одной линии?
Полки и впрямь были организованы в диком, асимметричном стиле — опоры то тут, то там, и везде на разных уровнях.
— Д-да … ну, понимаете, всё дело в электрическом кабеле: если просверлить стену вот здесь — возможно короткое замыкание, — стал оправдываться Гари.
Тут зазвонил телефон.
— Да?
— Привет, это штаб-квартира любовного фронта? — Марк звонил по мобильному.
— Единственное, что я могу сделать, — это снять их, а дырки заткнуть… — невнятно бормотал Гари.
— У тебя там кто-то есть? — протрещал голос Марка, заглушаемый уличным гулом.
— Нет, это просто… — чуть не сказала «рабочий», но, чтобы не обижать Гари, закончила: — Гари, друг Магды.
— А что он у тебя делает?
— …И тогда вам придётся тут заново штукатурить, — продолжал бубнить Гари.
— Слушай, я сейчас в машине. Хочешь пойдем сегодня куда-нибудь поужинаем вместе с Джайлсом?
— Я же говорила — встречаюсь с подругами.
— О боже! Подозреваю, что буду расчленен, проанатомирован и тщательно проанализирован.
— Нет, не будешь…
— Не клади трубку — проезжаю под мостом… — Треск, треск, треск. — Вчера встретил твою подругу Ребекку. Кажется, очень мила.
— Не знала, что ты знаком с Ребеккой. — У меня перехватило дыхание.
Ребекка не совсем моя подруга, разве что ходит в «192» со мной, Джуд и Шез.
Всё дело в том, что Ребекка — медуза. Разговариваешь с ней, всё, кажется, мило, дружелюбно — и вдруг чувствуешь, что тебя будто ужалили, и не понимаешь даже, в чём дело. Беседуем, например, о джинсах, и она ни с того ни с сего говорит: «Ну, если ты носишь целюллитные колготки, лучше всего покупать что-нибудь очень хорошего покроя, например, «Дольче и Габбана» (при этом у самой бедра как у детеныша жирафа) — и как ни в чём не бывало тут же переходит на другую тему.
— Бридж, ты слушаешь?
— Где… где ты встретил Ребекку? — спрашиваю я высоким, придушенным голосом.
— Она была вчера вечером на вечеринке у Барки Томпсона и сама представилась.
— «Вчера вечером»?
— Да, я заскочил туда по дороге — ты ведь задерживалась.
— И о чём вы говорили? — поинтересовалась я, — от моего внимания не укрылось, что Гари, с сигаретой, торчащей изо рта, уже подхихикивает надо мной.
— Э-э-э… ну, она спрашивала о моей работе… очень тепло отозвалась о тебе, — ответил Марк небрежно.
— И ч-что она с-сказ-зала?.. — прошипела я.
— Что у тебя легкий нрав…
«Легкий нрав» — это в устах Ребекки равноценно высказыванию: «Бриджит спит со всеми подряд и принимает наркотики».