Уф, по правде, это не убеждение. Открою-ка бутылку шардонне и буду смотреть сериал «Друзья».
23.00. Обожже! Проклятый «Неизведанный путь», классн. книжка. Катехизис или что-то в этом роде. «Общ. рзделение любви вклчает любовь к себе, если любишь другого». Чртвзьми, здорво… У-у-ух, чуть не упала…
* * *
26 апреля, суббота
130 фунтов (пусть так); порций алкоголя — 7 (ура!); сигарет — 27 (ура!); калорий — 4248 (ура!); походов в спортзал — 0 (ура!).
7.00. О-о-ох, кто исчеркал эту проклятую книгу?
7.05. Сегодня я принимаю на себя ответственность за собственную жизнь и начинаю себя любить. Я прекрасна. Я изумительна. О боже, где сигареты?..
7.10. Так, сейчас встаю и иду в спортзал.
7.15. Хотя, вообще-то, скорее всего, довольно опасно выкладываться до того, как окончательно проснешься, — можно повредить суставы. Пойду в зал вечером, перед «Встречей с незнакомкой». Глупо идти туда в субботу днём, когда надо переделать столько дел, напр. походить по магазинам. Хватит думать о том, что Джуд и Шез сейчас обе, наверно, лежат в постели и занимаются диким, диким, диким сексом.
7.30. Сексом.
7.45. Сейчас наверняка слишком рано, чтобы кому-нибудь звонить. Если я проснулась, это ещё не значит, что все вскочили тоже. Надо учиться быть внимательнее к другим.
8.00. Только что позвонила Джуд. Практически невозможно описать эту сцену, с блеянием, всхлипываниями и рыданиями.
— Джуд, что такое случилось? — обескураженно спросила я её.
— У меня депрессия… — всхлипнула она. — Всё кажется чёрным, чёрным… Я не вижу выхода, я не…
— Всё в порядке, всё в порядке, — успокаивала я её, дико озираясь на окно в надежде, что мимо пройдет психотерапевт. — Это серьёзно или просто алкоголь?
— Всё очень, очень пло-охо, — затянула Джуд зомбированным голосом. — Всё это копилось во мне около одиннадцати лет. — И снова разревелась. — Впереди целый уик-энд, а я одна, одна… Я совсем не хочу жить…
— Ничего, всё хорошо, — утешала я Джуд, соображая, куда звонить — в полицию или в Общество добрых самаритян.
Выяснилось, что вчера вечером, после ужина, Стейси непонятно почему бросил её одну и не договорился о новой встрече. И теперь Джуд кажется, что в четверг она совершила большую ошибку, когда целовалась с ним.
— Мне так плохо. Впереди целый уик-энд. Одна, одна, я могу умереть и…
— Хочешь — давай встретимся вечером.
— О-о-о, да, пожа-алуйста! Пойдем в «Сто девяносто два»! Я могу надеть свой новый кардиган. Следующим позвонил Том.
— Почему ты не перезвонил мне вчера вечером? — спросила я.
— Что? — каким-то странным, скучным, монотонным голосом отозвался он.
— Ты мне не перезвонил.
— А-а, — устало вздохнул Том, — подумал, что мне нельзя ни с кем разговаривать.
— Почему? — озадачилась я.
— Ох… потому что я утратил свою индивидуальность и превратился в депрессивного маньяка.
Оказывается, Том всю неделю работал дома в одиночестве, переживая из-за Джерома. Через какое-то время мне удалось ему помочь — осознал, что воображаемое сумасшествие довольно смешная идея: не проинформируй он меня о своём клиническом безумии — не заметила бы никакой разницы.
Напомнила Тому, как Шерон однажды три дня не выходила из дому — ей показалось, будто солнце разрушает её лицо, как в видеоэффекте. Она никого не хотела видеть и не желала подставлять себя под ультрафиолетовые лучи, пока сама с этим не смирилась. А когда всё же пришла в «Кафе руж», выглядела точно так же, как неделю назад. Наконец мне удалось перевести разговор с проблемы Тома на мою карьеру интервьюера известных людей, — таковая, к сожалению, кажется, кончилась, по крайней мере пока.
— Не волнуйся, бэби, — успокоил меня Том, — они всё забудут через десять минут, вот увидишь. Ты начнёшь заново.
14.45. Теперь мне намного лучше. Я поняла: весь вопрос в том, чтобы не страдать из-за своих проблем, а помогать другим. Только что провела час с четвертью у телефона, подбадривая Саймона, который явно не лежал в постели с Шеззер. Оказывается, сегодня вечером он предполагал встретиться с девушкой, по имени Джорджи, с которой время от времени тайно спал по субботам. Но теперь Джорджи говорит, что субботний вечер не кажется ей подходящим временем — слишком похоже на «расписание».
— Я неудачник в любви, проклят богами и навсегда останусь один! — свирепствовал Саймон. — Навсегда, навсегда! Впереди целое воскресенье…
Объяснила Саймону: одиночество — это прекрасно, потому что мы свободны! Свободны! (Хотя почему-то надеюсь, что Шез до конца не догадается, насколько свободен Саймон.)
15.00. Я — чудо: весь день была почти психотерапевтом. Сказала Джуд и Тому — пусть звонят мне в любое время днём и ночью, только бы так не огорчались. Вот видите, какая мудрая, уравновешенная — прямо мать-настоятельница из «Звуков музыки». Легко могу представить себе, как пою «Достигни всех вершин» у стены посреди «192», а Джуд почтительно преклоняет колени на заднем плане.
16.00. Только что зазвонил телефон: Шеззер давится слезами, но старается это скрыть. Дело вот в чем: Саймон позвонил ей и выложил всю историю про Джорджи (оч. неприятно, так как ясно, что моего собственного святого акта добродетели оказалось недостаточно для, как я теперь понимаю, эмоционально жадного Саймона).