6. Не кушать дерьмо от людей, напр. от Ричарда Финча, а уверенно искать опору внутри себя.
7. Быть духовнее и придерживаться духовных принципов.
Отлично, теперь могу полистать «Хелло!» и газеты.
11.00. Ммм, фантастические развороты пополневшей Дианы и волосатого Доди. Хотя… хмм, именно когда я худая, она склоняет к полноте. Прекрасно, рада, что она счастлива, но как-то не уверена, что он тот, кто ей нужен. Надеюсь, она с ним встречается не просто потому, что он не Запудриватель Мозгов. Хотя, если и так, я её понимаю.
11.15. Обо мне в газетах вроде ничего нет, — правда, Чарли сказал, что всё шито-крыто и окутано правительственной тайной, чтобы не испортить отношений с тайцами, импорта арахисового соуса и т.д.
11.30. Коричневый — чёрный цвет сезона! Только что просмотрела «Мари Клер».
11.35. Вообще-то, коричневый должен быть серым цветом сезона; ведь серый — чёрный прошлого сезона, вот.
11.40. Хотя это оч. крупное несчастье, поскольку кол-во коричневых вещей в шкафу — 0; правда, деньги, не исключено, появятся примерно так же, как неожиданное освобождение.
11.45. Ммм, после такого долгого воздержания вино великолепно, — истинно ударяет в голову.
12.30. Ик… жадно проглотила газеты, теперь подташнивает. Уже забыла чувство подавленности и стыда, похожее на похмелье, которое наступает потом, — как будто разумный мир превращается в одну и ту же бесконечно повторяющуюся сказку, где люди сначала описаны хорошими, а потом оказываются злыми и подлыми.
В тот момент мне особенно понравилась история про развратного священника — Запудривателя Мозгов. Всегда так приятно, когда другие поступают скверно. Однако мне кажется, что основавшие Общество защиты жертв развратных священников (а то «женщинам, которые вступили в сексуальные отношения со священником, часто не к кому обратиться») ведут себя довольно лицемерно. Как насчёт всех других — им тоже не к кому обратиться. Обязательно должны быть и общества защиты женщин, ставших жертвами развратных министров — тори; членов британских национальных спортивных команд, которые спали с членами королевской семьи; представителей Римской католической церкви, которые спали со знаменитостями или с членами королевской семьи; знаменитостей, которые спали с представителями народа, признавшимися во всём членам Римской католической церкви, они же в свою очередь продали эту историю в воскресные газеты.
Что если мне продать свою историю в воскресные газеты, вот и появятся деньги? Нет, это неправильно, — вот видите, высокая духовность уже заражена газетным менталитетом.
Хотя, может быть, напишу книгу. Вернусь в Англию героем, как Джон Маккарти, и напишу книгу под названием «Чужая страна, покрытая тучами» (или ещё каким-нибудь метеорологическим явлением). Меня встречают как героя Марк, Джуд, Шеззер, Том, и родители, и толпы нетерпеливых фотографов, а Ричард Финч на коленях умоляет об эксклюзивном интервью… Нечего так напиваться, а то и вовсе свихнёшься. Или меня встретят полицейские, люди из посольства либо ещё кто-то такой, отвезут на секретную базу и устроят брифинг. А теперь — немного поспать.
21.00. (английское время). Когда садились в Хитроу, я пыталась справиться с постперелётным похмельем, очищала одежду от крошек хлеба и пятен розовой зубной пасты (мошенница стюардесса называла её десертом) и репетировала речь, готовясь выступить перед ожидающей толпой прессы: «Это был кошмар — кошмар наяву, гром среди ясного неба.
Я не испытываю ненависти (горечи?); если благодаря происшедшему со мной люди предупреждены, — когда твоя подруга спит с незнакомым мужчиной, это опасно, — моё заключение не бессмысленно (не прошло зря?)».
Не думаю, конечно, что и в самом деле меня ждёт толпа прессы: без инцидентов прошла таможенный досмотр, в волнении огляделась в поисках знакомых лиц — и тут на меня нахлынула как раз толпа прессы: масса фотографов и журналистов со вспышками.
Все мысли моментально выскочили из головы, и я никак не могла придумать, что сказать или сделать, кроме попугайского «без комментариев», — как будто я министр правительства, которого застали с проституткой. Шла вперёд, толкая тележку, и чувствовала — вот-вот подкосятся колени. Потом кто-то вдруг выхватил у меня тележку и обнял со словами:
— Всё в порядке, Бридж, мы с тобой! Мы тебя вытащили, всё в порядке!
Это были Джуд и Шеззер.
* * *
31 августа, воскресенье
114 фунтов (йес-с-с, йес-с-с, триумфальная кульминация 18-летней диеты, хотя, наверно, неоправданно высокой ценой); порций алкоголя — 4; калорий — 8995(конечно же, я это заслужила); прогрессивных изменений с дырой в стене, совершённых Строителем Гари, — 0.
2.00. Моя квартира. Как здорово быть дома! Как здорово снова увидеть Джуд и Шеззер! В аэропорту полицейский провёл нас через толпу в помещение, где ждали люди из отдела по борьбе с наркотиками и сотрудник министерства иностранных дел; тут же набросились на меня с кучей вопросов.
— Послушайте, неужели, чёрт возьми, это не может подождать?! — взорвалась негодующая Шез, не прошло и минуты. — Вы что, не видите, в каком она состоянии?
Они, кажется, считали, что мне необходимо потерпеть. В конце концов Шеззер так запугала их рычаниями («Вы люди или монстры?!») и угрозами нажаловаться в Международный комитет по амнистиям, что они выделили полицейского, чтобы он отвёз нас в Лондон.