— Понятно, — кивает Марк. — А открытка тоже от Гари? Или от Сэйнт Джона? Или, может, ещё от кого-то…
В этот момент зажужжал факс — из него что-то вылезало. Пока я смотрела, Марк вытащил из факса листок бумаги, взглянул на него и протянул мне. Наспех нацарапанное послание от Джуд: фраза «Кому нужен Марк Дарси, когда за 9.99 в «Р и Р» можно их купить сколько угодно» надписана на рекламе вибратора с языком.
* * *
28 февраля, пятница
128 фунтов (лишь яркая точка на горизонте); причин, по которым люди любят ходить на мюзиклы, — загадочное, непостижимое количество; причин, по которым Ребекку можно оставить в живых, — 0; причин, по которым Марк, Ребекка, мама, Юна и Джеффри Олконбери и Эндрю Ллойд Уэббер или кто-то ещё должны разрушать мою жизнь, — неясно.
Надо успокоиться. Необходим позитивный настрой. Нет сомнений: что всё это случилось одновременно — результат фатального невезения. Прекрасно можно понять Марка: сразу уехал и сказал, что позвонит, когда успокоится и… Ха, догадалась, от кого эта проклятая открытка! Наверняка от того парня из химчистки. Когда пыталась выудить из него что-нибудь об их делишках и говорила: «Не думайте, будто не понимаю, что происходит!» — я же принесла ему ночную рубашку. И дала адрес Марка — на случай, если он вздумает схитрить. В мире полно лунатиков и психов, а мне ещё сегодня придётся идти на чёртову «Мисс Сайгон».
Полночь. Поначалу всё шло неплохо. С облегчением выбралась из тюрьмы собственных мыслей и адских мук, названивая по 1471 каждый раз по дороге в туалет.
Веллингтон совсем не походит на трагическую жертву культурного империализма и чудесно выглядит в папином костюме покроя пятидесятых — прямо официант из «Мет-бара» в свой выходной день. Он с достоинством и грацией поддерживал беседу, в то время как мама с Юной щебетали вокруг него, как пташки. Приехала я поздно и потому успела обменяться с ним лишь краткими словами извинений в антракте.
— Наверно, здесь, в Англии, вам всё кажется странным? — поинтересовалась я и сразу почувствовала себя дурой, — и так ясно, что ему всё кажется странным.
— Здесь всё интересно, — возразил Веллингтон, испытующе глядя на меня. — А вы находите всё странным?
— Так, — вмешалась Юна, — где Марк? Он ведь тоже должен приехать!
— Он работает, — пробормотала я. Тут, пошатываясь, появились подвыпившие дядя Джеффри с папой.
— То же самое говорил и предыдущий парень, а? — заревел Джеффри. — У моей маленькой Бриджит всё по-старому. — И похлопал меня в опасной близости к заднему месту. — Испаряются! Тю-тю-у-у-у!
— Джеффри! — прикрикнула Юна и добавила, будто вела светскую беседу: — В вашем племени есть пожилые женщины, которые не могут выйти замуж, Веллингтон?
— Я не пожилая женщина, — поспешила я поправить.
— За это несут ответственность старейшины племени, — пояснил Веллингтон.
— Ну, я всегда говорила, что это лучший выход, правда, Колин? — гордо произнесла мама. — То есть я ведь говорила Бриджит, что она должна встречаться с Марком.
— Но с возрастом, с мужем или без него, женщина приобретает уважение племени. — И Веллингтон подмигнул мне.
— А можно мне переехать туда? — угрюмо осведомилась я.
— Не уверен, что вам понравится, как у нас пахнут стены, — засмеялся Веллингтон.
Мне удалось подловить в дальнем углу папу; я прошептала:
— Как дела?
— Ты знаешь, неплохо; он, кажется, славный парень. А мы можем взять с собой напитки?
Второе действие превратилось в кошмар. Происходившее на сцене жуткое веселье расплывалось у меня перед глазами, а в мозгах возник ужасный эффект снежного кома и образы Ребекки, Гари, вибраторов и ночных рубашек, закрутившиеся у меня в голове, становились все более трагическими. К счастью, шумная толпа — все вываливались из фойе и кричали, видимо от восторга, — мешала разговору до тех пор, пока мы все не загрузились в «рейндж ровер» Джеффри и Юны. Сама она сидела за рулем, Джеффри — на переднем сиденье, папа, весело хихикая, устроился у нас в ногах, а я оказалась зажатой на заднем сиденье, между мамой и Веллингтоном. И тут случилось нечто потрясающее, невероятное: мама водрузила на нос огромные очки в золотой оправе.
— Не знала, что ты носишь очки, — поразилась я этому нехарактерному для неё шагу к признанию процесса старения.
— Я не ношу очки! — весело откликнулась мама. — Обрати внимание на тот знак перехода, Юна.
— Но ты же в них! — настаивала я.
— Нет-нет-нет! Надеваю, только когда веду машину.
— Но ты не ведёшь машину.
— Нет, ведёт, — уныло хмыкнул папа. Мама как раз кричала:
— Смотри на того полицейского, Юна! Он регулирует!
— Это не Марк там? — вдруг проговорила Юна. — А я думала, он работает.
— Где? — тут же отреагировала мама.
— Вон там, — показала Юна. — Да, кстати, я говорила тебе, что Оливия и Роджер уехали в Гималаи? Наверно, везде уже валяется туалетная бумага — по всему Эвересту.
Перевожу взгляд туда, куда направлен палец Юны: Марк, в темно-синем пальто и белоснежной полурасстёгнутой рубашке, вылезает из такси. Как при замедленной съёмке выплывает следующий кадр: с заднего сиденья машины выпархивает женщина — высокая, стройная, длинные светлые волосы — и хохочет ему прямо в лицо. Ребекка…