— А вдруг кто-нибудь положит мне руку на юбку?
— Бриджит, в это невозможно поверить! — громко заговорила Магда. — Неужели ты встаешь по утрам с мыслью, что какой-то мужчина в течение дня случайно положит тебе руку на юбку? Ты совсем не контролируешь свою сексуальную жизнь?
— Конечно же, контролирую! — вызывающе ответила я, направившись к примерочной с целым ворохом жёсткого белья.
Кончилось тем, что я долго пыталась втиснуть себя в черную резиновую оболочку, которая долезла мне только до груди и всё время пыталась завернуться по краям, как непослушный презерватив.
— Вдруг Марк увидит меня в этом или нащупает?.
.
— Ты же не собираешься обжиматься с ним в клубе. Ты идёшь на официальный ужин, Марк там должен произвести впечатление на коллег. Он будет думать об этом, а не о том, чтобы щупать тебя.
Не уверена, что Марк вообще когда-нибудь думает о том, чтобы произвести на кого-либо впечатление, — он так уверен в себе. Но насчёт белья Магда права. Быть гибкой и не зацикливаться на собственных узких взглядах на бельё!
Так, надо пораньше лечь спать. Спортзал назначен на восемь утра. Мне в самом деле кажется, что моя личность подвергается сейсмическим изменениям.
* * *
31 января, пятница
130 фунтов; порций алкоголя — 6 (2); сигарет — 12 (0); калорий — 4284 (1500); неправд, рассказанных фитнесс-тренеру — 14.
Числами в скобках обозначены данные, сообщенные фитнесс-тренеру.
9.30. Это так типично для новой культуры клубов здоровья — личные тренеры ведут себя как врачи, только без намека на клятву Гиппократа.
— Сколько порций алкоголя вы употребляете за неделю? — поинтересовался Ребел, молодой фитнесс-тренер, похожий на Бреда Питта.
В трусах и лифчике, я пыталась втянуть в себя живот.
— От четырнадцати до двадцати одной, — не задумываясь соврала я.
Он имел наглость вздрогнуть.
— Вы курите?
— Бросила, — промурлыкала я.
Тут Ребел многозначительно взглянул в мою сумку, где, ну конечно же, лежала пачка сигарет, так что же?
— Сегодня, — твердо уточнила я. В результате я стояла, а Ребел пинцетом исследовал на мне жировые отложения.
— Сейчас сделаю отметки, просто чтобы видеть, что измеряю, — высокомерно объяснил он, расставляя мне фломастером по всему телу кружочки и крестики. — Сойдут, если потрёте спиртом.
Потом мне пришлось пройти в зал и проделать разные упражнения, что сопровождалось совершенно необоснованными зрительными и физическими контактами с Ребелом. Например, мы стояли положив друг другу руки на плечи, Ребел приседал и шумно скакал по мату, а я делала неуклюжие попытки слегка согнуть колени. В результате у меня создалось впечатление, будто я прошла длинный, интимный сексуальный сеанс с Ребелом и мы уже практически жених и невеста. Наконец приняла душ и оделась, а потом остановилась в нерешительности — осталось лишь вернуться в зал и осведомиться, когда он явится к ужину. Но, конечно, я ужинаю с Марком Дарси.
Оч. взволнована из-за ужина. Примерила наряд — выгляжу отлично: такие ровные, плавные линии, и всё благодаря тугим панталонам, — Марку о них совсем необязательно знать. И потом, почему бы мне не быть оч. хор. парой для выхода? Я — светская женщина, делаю карьеру и т.д.
Полночь. Наконец приехала в Гилдхолл; Марк, в бабочке и широком пиджаке, шагал из стороны в сторону перед входом. О-о-о, так здорово, если уже некоторое время встречаешься с кем-то — и вдруг он предстает как жутко привлекательный незнакомец; тогда хочется лишь одного — броситься домой и в безумии заниматься с ним любовью, будто только что познакомились. (Хотя, конечно, это не совсем то, что обычно делают люди только что познакомившиеся.) Когда Марк заметил меня, вид у него сделался непритворно шокированный. Потом засмеялся, взял себя в руки и галантным, аристократичным жестом пригласил меня к дверям.
— Прости, опоздала! — выдохнула я.
— Да нет, — отозвался он, — я соврал насчет важности события. — И он снова как-то странно посмотрел на меня.
— Что? — не поняла я.
— Ничего, ничего, — приветливо и ободряюще ответил Марк (как будто я лунатик, стою на крыше машины и держу в одной руке топор, а в другой — голову его жены) и провёл меня в дверь, услужливо распахнутую лакеем в ливрее.
Мы оказались в приёмной — высокие потолки, стены выложены темными панелями; вокруг тихо переговариваются пожилые мужчины в бабочках. Замечаю женщину в блестящей накидке — она как-то странно смотрит на меня. Марк тепло кивнул ей и шепнул мне на ухо:
— Почему бы тебе не проскользнуть в туалет и не посмотреться в зеркало?
Бросаюсь в туалет — вот ужас: в такси, в темноте, вместо румян положила на щёки темно-серые тени для глаз… А, такое с кем угодно может случиться, футляры-то ведь одинаковые. Выхожу из туалета, тщательно оттерев щеки, — и в полном ужасе буквально прирастаю к полу: Марк разговаривает с Ребеккой…
На ней наряд кофейного цвета — платье из дорогого сатина, с открытой спиной, сидит как перчатка, и никаких корсетов. Чувствую себя как однажды мой папа: во время какого-то праздника в Графтон Андервуд он выставил на конкурс торт; подходит к столу после судейской комиссии, а на торте табличка с надписью: «Не соответствует условиям конкурса».