— Пха! В том-то всё и дело. Ей, чёрт возьми, повезло, что он не ворвался в её банк в уборе Урбанистического Воина и не пристрелил семнадцать человек из автомата.
Зазвонил телефон — Том. Почему-то он не поблагодарил меня за то, что после всех проблем, которые доставила мне эта противная штуковина, я всё-таки отослала ему обратно мобильный, — а спросил номер телефона моей мамы.
Почему-то он не поблагодарил меня за то, что после всех проблем, которые доставила мне эта противная штуковина, я всё-таки отослала ему обратно мобильный, — а спросил номер телефона моей мамы. Кажется, Том довольно дружески относится к маме, рассматривая её в китчевом контексте Джуди Гарланд — Иваны Трамп (странно: не далее как в прошлом году, помню, мама читала мне лекции: мол, гомосексуализм — это «просто лень, дорогая, они просто не хотят утруждаться, чтобы заводить отношения с противоположным полом»; но то в прошлом году). Внезапно испугалась, уж не собирается ли Том попросить маму исполнить «Нет, я не жалею ни о чём!», в платье с блёстками, в клубе под названием «Памп», и она (наивно, но не без некоторых маниакальных амбиций) согласится.
— Зачем тебе её телефон? — с подозрением спросила я.
— Она ведь состоит в книжном клубе?
— Не знаю, возможно. И что?
— Джером чувствует, что его стихи готовы, и я ищу литературный клуб, где он мог бы выступить. На прошлой неделе он читал стихи в Стоук Невингтон — это было внушительно.
— «Внушительно»? — переспросила я, изображая перед Джуд и Шез приступ тошноты.
В конце концов, несмотря на свои сомнения, я дала Тому мамин номер: подозреваю, что с тех пор, как уехал Веллингтон, ей не помешало бы другое развлечение.
— Что там происходит с литературными клубами? — Я положила трубку. — Это я чего-то не понимаю или они неожиданно появились ниоткуда? Можем мы записаться в какой-нибудь или для этого обязательно надо быть Самодовольным Женатиком?
— Надо быть Самодовольным Женатиком! — уверенно подтвердила Шез. — А то они боятся, что у них мозги иссохнут — патерналистская потребность… О боже мой, только посмотри на принца Уильяма!
— Дай взглянуть! — Джуд перехватила номер «Хелло!», с фотографией юного, гибкого подростка королевской крови.
Сама чуть не схватила журнал. Конечно, меня тянет рассматривать все эти фотографии принца Уильяма, побольше и желательно в разных костюмах; понимаю — это глупо, это одержимость. И всё же трудно игнорировать и впечатление от прекрасных, великих мыслей, которые вырабатываются под воздействием этого юного королевского мозга; и чувство, что в зрелом возрасте он поднимется, как древний рыцарь Круглого стола, взмахнёт в воздухе мечом и создаст ослепительный новый порядок, и тогда президент Клинтон и Тони Блэр окажутся поблекшими пожилыми джентльменами.
— Как по-вашему, что значит «сли-ишком молодо-ой»? — мечтательно протянула Джуд.
— Слишком молодой, чтобы быть твоим законным сыном, — определила Шез, как часть правительственного постановления: подразумевается, что всё зависит от того, сколько тебе лет.
Тут телефон зазвонил снова — мама.
— О, привет, дорогая! Знаешь что? Твой друг Том, знаешь, тот, гомо, — в общем, он приведет поэта читать стихи в клуб «Лайфбоут»! Он будет нам читать романтические стихи, как лорд Байрон! Правда, здорово?
— Э-э-э… да-а?.. — забормотала я.
— Вообще-то, ничего особенного! — беззаботно фыркнула мама. — К нам часто приходят авторы.
— Правда? Например?
— О, много авторов, дорогая. Пенни очень близко дружит с Салманом Рушди. Ладно, ты ведь придёшь, дорогая?
— Когда?
— В следующую пятницу. Мы с Юной приготовим горячие закуски и цыплёнка кусочками. Меня вдруг пронзил страх.
— А адмирал и Элейн придут?
— Фрр! Мужчины не допускаются, глупышка. Элейн придёт, а они подъедут позже.
— Но Том с Джеромом придут.
— Но Том с Джеромом придут.
— Так ведь они не мужчины, дорогая.
— А ты уверена, что стихи Джерома не…
— Не понимаю, Бриджит, что ты хочешь этим сказать. Мы не вчера родились, знаешь ли. А в литературе главное — свобода выражения. О, и попозже, думаю, приедет Марк. Он сейчас занимается завещанием Малколма — ведь никогда не знаешь…
* * *
1 августа, пятница
129 фунтов (полный провал бикини-диеты); сигарет — 19 (в помощь диете); калорий — 625 (наверняка ещё не поздно).
18.30. Грр, грр, завтра уезжаю в Таиланд, ничего не упаковано; не сообразила, что «следующая пятница» в клубе — это, чёрт возьми, сегодня. Совершенно не хочу ехать аж в Графтон Андервуд. Сегодня тёплый, влажный вечер, и Джуд с Шеззер идут на чудесную вечеринку в «Ривер кафе». Хотя ясно, что надо поддержать маму, любовные отношения Тома, искусство и т.д. Уважение к другим — это уважение к себе. И неважно, что завтра сяду в самолёт уставшей, — ведь лечу в отпуск. Уверена, что приготовления к путешествию не займут много времени, — нужен минимальный гардероб (всего лишь пара купальников и саронг!). И потом, упаковка чемоданов всегда занимает всё оставшееся время, так что лучшее его использовать, сделав оч. коротким. Да, вот видите. Итак, я всё успею.
Полночь. Только что вернулась. Приехала туда оч. поздно из-за типичного для наших шоссе бедствия с дорожными знаками (если сегодня война, наверняка лучше запутать немцев, оставив знаки на месте). Меня встретила мама, в странном бордовом бархатном кафтане, который демонстрировал её попытку выглядеть «литературно».