Так кто же тогда, неужели кто-то из начальников отделов? Этих людей Леон если и знал, то в основном мельком, «здрасте-здрасте», и любые гадания на кофейной гуще не давали ему ровным счетом ничего.
«Ждать, — подумал Макрицкий, чувствуя, что погружается в легкую дрему, — опять ждать…»
Старинный аэродром «Рузине» встретил его ослепительным солнцем. Леон неторопливо выбрался на стоянку такси и подошел к изношенной желтой «Шкоде» со слегка помятой водительской дверцей.
— «Хилтон на Градчанах».
Водитель молча распахнул перед ним темный зев багажника.
— Гид понадобится? — вяло, явно без особой надежды поинтересовался он, когда машина тронулась с места.
— Спасибо, — отозвался Леон. — Я по службе.
— Скорее похожи на туриста. У бизнесменов обычно другие лица.
— Я офицер.
— А-аа…
Больше таксист не сказал ни слова — разговор с самого начала шел по-русски, и заявление Леона напрочь отшибло у него какое-либо желание к дальнейшему общению. Когда «Шкода» остановилась на пандусе недавно отстроенной сверкающей башни уже шестого в Праге «Хилтона», водила загнул сумму, которой хватило бы чуть не до Киева. Макрицкий удивленно моргнул, но спорить не стал, тем более что таксометр оказался прикрыт тряпичным чехольчиком.
Зарегистрировавшись — на стойке ему сразу же выдали плотный конверт с программой мероприятия, — Леон поднялся в свой номер. Охраны он не заметил решительно нигде, и это выглядело довольно странно.
Охраны он не заметил решительно нигде, и это выглядело довольно странно. То ли чехи умудрились так надрессировать своих «спецов», что те теперь умеют быть невидимыми, то ли «гуманитарный» симпозиум представляется им слишком безобидной ерундой, хотя после «Альгамбры» такая точка зрения может обойтись очень дорого.
После душа Макрицкий залез в стандартный инфор своего номера и принялся размышлять над меню обоих здешних ресторанов. Один из них специализировался на традиционной чешской кухне, другой, расположенный в трехэтажной «пагоде», что венчала собой здание отеля, имел некий абстрактно-азиатский акцент, снова вошедший в моду лет десять назад. В конце концов он уже почти остановился на карлсбадском рулете с обязательной кружечкой пива и потянулся рукой к дисплею, но тут поперек мысли встала трель дверного звонка. Леон досадливо дернул бровью, включая наружную камеру, и пробормотал:
— Только горничных не хватало…
Однако взгляд на картинку, что появилась перед ним, заставил его расплыться в неожиданной улыбке.
— Ну ничего себе, — рассмеялся Макрицкий, поспешно выдавая команду на открытие входной двери. — Кто бы мог подумать?
В номер, хитро улыбаясь, вошел молодой, но уже слегка располневший мужчина в форме подполковника украинских ВКС. В левой руке он держал высокую заказную фуражку с лаковым козырьком, и миниатюрную бутылочку.
— Ну вот уж не ожидал! — поспешил ему навстречу Макрицкий. — Дорош, собственной персоной! Сколько лет, Валерчик?
— Да пятак, пятак, — хлопая его по спине, засмеялся гость. — Ну-ка дай хоть посмотрю на тебя, травматоид ты наш подорванный… жив, однако! А говори-или…
— Ты не верь, не верь сволочам! Я их всех еще переживу… а ты сам тут как?
— Ну я ж давно по юридической линии пошел, — ответил гость, падая в широкое мохнатое кресло. — Так что я месяц уже в Москве, а здесь, как и ты — в составе союзной делегации.
— Погоди, мне говорили, от Киева делегация отдельная.
— То говорили. В реале состав смешанный, потому что задача одна и та же. Вообще, херня весь этот симпозиум, ни к каким серьезным договоренностям мы не придем. Рано еще что-то решать. Это все так, для проформы, чтоб галочку в финансовом отчете поставить. Ты видел, что от Штатов вообще два человека?
— Я еще в программы вообще не залезал.
— Ну, увидишь. Это пустая говорильня, так что мы с тобой, братец Лео, вполне можем себе позволить… а потом, как водится, пивком усугубить. На открытие, конечно, сходим, а вечерком двинем на прогулку. Завтра по одному адреску тебя свожу, мне в Москве дали — ух, говорят! Такие, говорят, китаяночки…
— Что — в бордель?
— Какой, брат, бордель посреди Европы? С глузду зъйихав? Конечно, нет. Варьете, так сказать… ну поглядим, в общем. Давай-ка, тащи рюмки из бара, и посмотри, кстати, что у тебя там вставлено: тебе, я думаю, на командировочных экономить неприлично.
Леон послушно встал и распахнул полированную створку мини-бара. Внутри, в зеркальном электрическом холоде находился стандартный для бизнес-класса набор, совершенно одинаковый, что в Москве, что в Сиднее — рядок миниатюрных стограммовых бутылочек с мартини, двумя сортами дрянной водки, дешевым болгарским бренди и неизменный джин, а также запечатанные графинчики с дешевыми греческими и молдавскими винами. Морщась, Макрицкий вытащил пару рюмочек и пузырек «Сланчев Бряга».
Морщась, Макрицкий вытащил пару рюмочек и пузырек «Сланчев Бряга».
— У тебя там что-то получше? — спросил он своего приятеля.
Дорош придвинул к себе лежащую на столе фуражку и приподнял ее.
— У меня «Мартон», — объявил он не без довольства. — Я недавно в Ницце с одной француженкой загорал — за ее счет, заметь. Ну и прихватил на память…