— Угу, — рассеянно кивнул тот. — Шеф чего-то… зеленый.
— О…
Коровин и впрямь выглядел не лучшим образом. Перед ним стояла большая чашка кофе и миниатюрный кувшинчик, в котором, очевидно, был коньяк. Войдя, Леон молча козырнул и уселся напротив мрачного Мельника, по левую руку от шефа. Коровин поднял на него ввалившиеся глаза и выдавил кислую улыбку:
— Совсем как живой.
— Соответствую, господин генерал, — тихо ответил Леон.
Тот покачал головой, поднес к губам свой кувшинчик и сделал небольшой глоток — пахнуло характерным цветочно-молдавским ароматом.
— Начальство наше очень радуется. Не знает, бедное, что делать. А мы вот, говорит, все знать должны… черт бы их побрал! — Коровин несильно стукнул по столу и посмотрел на свои ногти. — Ночью застрелился Луи Котте, французский начальник отдела внутренней безопасности Евроагентства. А сегодня утром в десять утра какие-то якобы налетчики грохнули нашего Лобова.
— В Москве? — поразился Леон. — Я не слышал еще…
— Да не в Москве… в Марселе. Через полчаса на всех лентах будет. Налетчики, говорят… банк, говорят, грабили… с применением автоматического оружия. И все до единого погибли в перестрелке с полицией. А заодно — надо же, а? — машину Лобова разнесли. И вот еще что забавно — нашего фээсбэшника Артюхина у нас с контакта сняли, а нового опера еще не назначили. Черт. Я чувствую, сейчас что-то будет. Французы, похоже, слишком ждали этот корабль. Слишком…
— Настолько, что решили избавиться от Лобова? — буркнул Мельник.
— О Лобове мне настоятельно посоветовали даже не заикаться, — с непривычной жесткостью ответил ему генерал. — Понял?
— Чего уж непонятного… Влиятельного российского политика уложили самые обычные налетчики, которым вздумалось грабить банк в неподходящее время. А вместо того, чтобы удирать от жандармов, они взяли и с горя засадили ракету в его броневик… Скажите, Валентин Андреевич, а вам самому это все не надоело?
— Замолчи, — тихо проговорил Коровин, и Леон, до того внимательно смотревший на него, поспешил отвести глаза, столько ярости было сейчас в лице немолодого и всегда спокойного генерала.
Мельник сморщился, как от кислого, и коротко дернул плечом. Леону показалось, что он готов взорваться. Впрочем, Макрицкий знал своего приятеля достаточно хорошо, чтобы понимать — это лишь вспышка, сейчас Антон возьмет себя в руки. Хотя, впрочем, в прежние годы за ним такое наблюдалось нечасто…
— Нам следовало бы связаться с вашим собутыльником Каплером, — сказал Коровин, постукивая ногтями по своему заветному кувшинчику, — но по некоторым причинам это сейчас затруднительно. Будем ждать, пока он не проявится сам — думаю, сие явление произойдет в ближайшее время. Сейчас же нам следует как можно внимательнее наблюдать за действиями французов, особенно службы покойного Котте.
Антон, напряги всех своих парней, задействованных на европейском направлении, здесь могут быть важны любые мелочи. Доклады мне каждые двенадцать часов. Если мы просрем что-нибудь серьезное, головы с нас поснимают без жалости. Понял?
— Так точно! — Мельник встал и попытался щелкнуть каблуками, однако по причине дурной строевой выучки это у него вышло неубедительно. — Разрешите приступать?
— Приступайте, подполковник.
Леон тоже встал и надел пилотку.
— Вы, майор, пока останьтесь. Для вас у меня особое поручение.
Антон откозырял, и, не глядя на Макрицкого, прошагал к двери, оставив после себя едва уловимое ощущение крайнего раздражения: Леон даже немного поежился. Похоже, Мельник все-таки допился… Такое бывает, когда человек в силу каких-то причин долгое время балансирует на грани нервного срыва. Правда, у астронавтов нервы по определению должны выдерживать чуть больше, нежели у прочих — так что же?
— Не выспался ты, что ли? — резкий голос шефа вырвал Леона из минутной задумчивости, вызванной поведением Мельника, и он дернулся, как от удара:
— А? Н-нет, господин генерал, все в порядке.
— Понял, — вздохнул Коровин, — это у тебя после Луны. Да… чужой корабль, да еще и в развороченном состоянии — понимаю.
— Вам приходилось?.. — удивился Леон.
Коровин кивнул и вытащил из ящика стола высокую бутылку «Черного аиста». Рюмки у него обычно хранились в баре.
— Приходилось, — произнес он, поворачиваясь к Леону спиной. — Единственный корабль, который попал нам в руки… тоже гора рухляди, к тому же очень старый.
— Триумвират? — задохнулся Макрицкий.
— Нет. Не Триумвират и не эти… Мельник ведь тебе уже показывал?
— Кое-что…
— А кроме того снимка у нас действительно ничего нет. Чутье говорит мне, что он натуральный, никаких подделок, но не все так считают, уж больно соблазнов много. Да суть не в этом, — Коровин развернулся вместе с креслом и поставил перед Леоном маленькую пузатую рюмку. — Пей. Согреешься.
— если я правильно вас понял, — медленно начал Леон, — то у нас есть еще какой-то… какой-то корабль?
— Есть, — Коровин поджал губы и усмехнулся. — Вот только не корабль это, а сто тысяч тонн древнего обгорелого металла. И кто его построил, мы с тобой, наверное, уже и не узнаем. На свете много всяких жутких тайн, мой дорогой. Нашим парням так хотелось «выкачать» из этого металлолома хоть что-нибудь, что его никогда никому не показывали — к тому же амеры сперва заявили, будто бы смогли разобраться в принципах действия оружия, но оказалось, что это им просто почудилось. Одно могу сказать тебе смело — лазеры-шмазеры и прочие пукалки, которыми пользуются наши друзья из Триумвирата, давно уже не в моде. На той громадине стояли пушки размером с локомотив, и на лазер они похожи не больше, чем я на участкового. Между прочим, не думай, что курьер массинов нам много чего даст — там все ясно и понятно… Если, конечно, не считать того прискорбного факта, что генератор антимата мы пока воспроизвести не в состоянии. Неизвестно, откуда берется столько энергии — и сколько б мы его не разбирали, без фундаментальных прорывов в физике так ни черта и не поймем. Ладно, Макрицкий… Сейчас это не имеет особого значения.
Ладно, Макрицкий… Сейчас это не имеет особого значения. Я отправляю тебя еще в одну командировку. Будем надеяться, что на этот раз тебя никто взрывать не будет.
— Вы считаете, там взрывали именно меня? — кисло улыбнулся Леон.