— Отдайте мне Катану. И заодно расскажите, для чего вы его так бережете. В противном случае я не смогу поверить вам до конца.
Трубников изумленно хлопнул глазами и повернулся к Жасмин. Та смотрела теперь на Леона если не с ужасом, то с полнейшим недоумением.
— Как вы догадались? — заговорил наконец Цезарь Карлович. — Я никогда не предположил бы…
— Я бы и не догадался, — махнул рукой Леон. — Но один мой добрый приятель, весьма осведомленный офицер ФСБ, недавно обмолвился о том, что французы, по его мнению, перемудрили при избавлении от месье Ямада, и исполнители не поставили в известность кого-то из большого начальства. Я сразу решил, что здесь что-то не так. Учитывая же драматические, хе-хе, обстоятельства его исчезновения, сопоставить факты мне было нетрудно. Ну? Я понимаю, что он уже дал все соответствующие показания, но сейчас и вы должны понимать — этого мало. Он нужен живым и невредимым.
— Для чего? — резко спросил Трубников. — Все, что он рассказал, мы готовы предоставить вместе с остальным пакетом.
— Все это будет объявлено подделкой. Ямада нужен живым — и мне, лично мне в руки.
— Да зачем?
— Затем, что Коровин не сможет, понимаете вы, не сможет пойти на какой-либо прямой контакт с вами! Пусть даже об этом никто и никогда не узнает! Он не может, не имеет права хоть в чем-то «замазать» свое имя. Вы не знаете и не можете, я полагаю, знать, что сейчас он находится на контакте с влиятельнейшими людьми, заинтересованными в отказе от Договора. И одно дело, когда фигуранта предоставит ему его анонимный подчиненный — поверьте, здесь моя анонимность не станет оспариваться никем и никогда, а другое — когда фигурант перейдет в его руки непосредственно из рук представителя «третьей стороны» — да еще черт возьми, пирата, контрабандиста и галактического наемника. Или я ошибся в вашем статусе? Что вы молчите, маджиоре Кастольди?
— Договоренность о защите, — непонятно пробормотал Трубников и пояснил, видя удивленно поднятую бровь Леона: — Мы дали ему слово. Он не должен вернуться на Землю.
— Значит, вам придется уговорить его. Кстати, вы представляете себе, на какой риск я иду, сознательно предлагая себя в качестве посредника? Вы понимаете, что если утечка по этому делу случится где-то рядом со мной, — и Леон указал большим пальцем себе за спину, — то я оказываюсь не просто в «ситуации 13», а сразу на том свете?
— Мы можем помочь и вам, — шевельнулся Цезарь Карлович.
— Сейчас это не имеет никакого значения. Вы всегда сможете забрать Катану после того, как он появится в студии при большом скоплении народу… где-нибудь, в Берлине, я думаю. Скажу даже больше: у меня на контакте имеется вполне вменяемый старший офицер Евроагентства, ведущий в данный момент наше с вами дело. Я полагаю, он не станет чинить препятствия неожиданному побегу свидетеля Ямады… Думайте, господин Трубников. Времени у нас нет. Завтра я появлюсь на службе — и у меня должен быть ваш ответ.
— Я понял вас, — тихо произнес Трубников. — И вас, и ваш замысел. Да, мы здорово сглупили, все можно было сделать совершенно иначе. Следовало все же решиться и выйти на прямой контакт с вами сразу после Праги. Но вы не отреагировали на Люси, и мы решили, что… Впрочем, это не имеет особого значения.
— Она здесь, кстати? — спросил Леон.
— Она сейчас где-то в районе Веги, я думаю. Там большая база, на которой формируются экипажи. Насколько я знаю, ей у нас очень нравится — впрочем, если вы хотите ее увидеть, я могу связаться с ее сегодняшним командиром.
— Нет-нет, — поспешно замотал головой Леон. — Пожалейте мои нервы. Что было — то было, нечего тревожить прошлое. Хотя я должен вам сказать, у вас несколько странноватая логика, Цезарь Карлович.
— Мне приходилось общаться не только с людьми, — слабо улыбнулся тот. — Сидеть, вот так, как мы с вами.
— За бутылкой? — усмехнулся Леон, слегка похолодев от услышанного.
— И за бутылкой, и за ее эквивалентами. Я же говорил: мир довольно интересен. Гораздо интереснее, чем вы думаете. Не хотите, кстати, повидать сами?
— Хочу, — честно ответил Леон. — Но я связан, как муха в паутине. Вы ведь сами были таким, не отрицайте. И если бы вам предложили тогда, вы бы наверняка помучились-помучились, но отказались.
— Когда меня подобрали в аварийном скафандре на последних каплях кислорода, — скривился Трубников, — мучиться мне оставалось недолго.
— Кстати, а кто вас тогда разделал? И как случилось, что на Земле знали, что «Спарвиеро» погиб в бою?
— Вам это и вправду так интересно? — В глазах Трубникова появилась тоска.
— В общем-то да. Хотя, конечно, я не могу лезть вам в душу.
— Это были проклятые массины. Мы засекли их автоматический разведчик за бурением на одном крупном астероиде. Едва мы стали подходить ближе, вынырнул их фрегат — это совершенно условное обозначение, вам просто трудно будет выговорить массинское название этого класса кораблей. Мы успели дать радио на Марс и держались против них целых десять минут, даже смогли повредить внешний электрогравитационный контур главного генератора. Потом все. Из всего экипажа спасся я и главный инженер.
— Получается, тиуи следили за вашим боем?