Когда система жизнеобеспечения доложила о нормализации давления под куполом, наружный люк шлюзокамеры неторопливо пополз в сторону. Вслед за ним из борта выдвинулся раздвижной трап экипажа — Коровин и Мельник, находившиеся в пассажирском отсеке, должны были выбраться из челнока с другого борта.
К «Егерю» уже спешили люди в ярко-желтых комбинезонах с толстыми стоячими воротниками, скрывающими в себе легкий самополимеризующийся шлем, — такой комбинезон, оснащенный некоей минимальной системой жизнеобеспечения, по идее, мог спасти при разгерметизации отсека — на практике, к счастью, эта его возможность пока еще не проверялась. Леон обогнул нос корабля и сразу же услышал властный голос Коровина:
— Скафандры, немедленно, и приготовьте транспорт. Жильцов, какие новости? Никого пока?..
Макрицкого мгновенно утащили в служебные помещения, где шустро — ловкости при низкой гравитации «селенитам» было не занимать, — переодели в специальный лунный скафандр. Леон поворочал головой в немного непривычном шлеме с огромным затемняемым забралом, поднял вверх большой палец и пошел вслед за сопровождающими к северному шлюзу — там уже ждал колесный транспортер.
На платформу шестиколесной машины, кроме них троих, уселись еще пятеро. Ни одного из этих людей Леон не знал, но прекрасно понимал, что все они так или иначе связаны с их службой. Знакомиться сейчас было явно не с руки; транспортер плыл по разъезженной за прошедшие часы «дороге» мягко, словно лимузин по Хрещатику, и Макрицкий, привстав, во все глаза рассматривал черно-зеленый корабль, лежащий в конце длинной серой борозды, которую он пропахал при посадке. Вблизи он выглядел вовсе не таким уж миниатюрным — метров сто пятьдесят в длину, не меньше, становилось даже странно, как такой машиной могли управлять три члена экипажа. На марше — ладно, автоматика, а в бою? Или у них и оружейные комплексы полностью автоматизированы?
Корабль лежал к ним правым бортом, зияющим несколькими аккуратными, гладко-оплавленными пробоинами. Особенно сильно пострадала хвостовая часть, в которой, очевидно, находились двигатели: там Леон насчитал аж шесть дыр диаметром не меньше метра. Любому человеческому кораблю хватило бы парочки таких же — и ни о какой посадке не пришлось мечтать. Этот же — дошел, и неизвестно откуда, и сел, пусть даже так, свернув себе нос, но все же сел, хотя и «грохнулся», как сказал Коровин.
Любому человеческому кораблю хватило бы парочки таких же — и ни о какой посадке не пришлось мечтать. Этот же — дошел, и неизвестно откуда, и сел, пусть даже так, свернув себе нос, но все же сел, хотя и «грохнулся», как сказал Коровин.
— Знать бы, где его так растрепали, — будто читая его мысли, произнес вдруг Мельник.
— Недалеко, — уверенно отозвался один из «местных». — Судя по характеру ранений экипажа — это было совсем недавно. Раны свежие.
— Раны? — резко спросил Коровин.
— Мы же докладывали… тех двоих, что находились в боевой капсуле управления, страшно посекло осколками аппаратуры. Корабль били так, что внутри капсулы целые панели разлетались, как фарфоровые сервизы. Сейчас увидите. А третий труп — размазанный, в двигателях. И тоже относительно свежий, хотя находился в разгерметизированном отсеке, так что заледенел порядком.
Транспортер остановился возле распахнутого треугольника носового шлюза. Леон спрыгнул в серую, прилипающую к подошвам, пыль, и замер, не решаясь приблизиться и коснуться брони чужого корабля. Что-то словно не пускало его… Он впервые видел настоящий звездолет не на снимках или видео, а воочию — и это был чужой звездолет, творение иного, далекого разума, несущее в себе непонятные ему эмоции и чувства: глядя на гладкое черное покрытие бронекорпуса, Леон ощущал их чуть ли не кожей. Сглотнув, он сделал шаг и протянул вперед руку — так, словно сквозь термопластик перчатки мог ощутить холод металла, познавшего огромные, невообразимые скорости и расстояния.
— После взрыва кристаллокамеры включилась аварийная автоматика, — услышал он неожиданно глухой, как через подушку, незнакомый голос, — но когда мы подъехали, этот люк уже был открыт, а потом они сами открыли шлюз — у них там внутри силовая «занавеска» была, человек сквозь нее проходит, но давление она держит…
— Была? — так же глухо спросил Коровин, и Макрицкий, судорожно оглядевшись по сторонам, вдруг с ужасом понял, что остался один — все его спутники, очевидно, уже проникли внутрь корабля.
— Так после того, как мы живых вынесли, он тут же разгерметизировался, — ответили Коровину.
— А вам не кажется, что система самоликвидации подразумевает не только уничтожение компьютера?.. — зловеще поинтересовался генерал, и Леону почудилось, что он слышит, как тяжело задышали все, находящиеся внутри звездолета.
— Почему тогда они не взорвались раньше? — возразил ему кто-то другой. — К тому же из слов командира ясно, что они понимали, что ошиблись и сели не туда, но все же он пытался говорить с нами. Правда, его английский, конечно слишком далек от идеала, плюс некоторые различия в речевом аппарате…
— Вы их хоть не вскрывали? — рявкнул Коровин, и Леон понял, что он немного напуган.