— И… криминально?
— Разумеется, нет, но видишь ли, там замешаны те самые бывшие астронавты, которые…
— Я понял.
Ко всему прочему, они действительно получали средства от нескольких весьма авторитетных российских промышленников.
— И… криминально?
— Разумеется, нет, но видишь ли, там замешаны те самые бывшие астронавты, которые…
— Я понял. Вот черт. Черт!..
— Что, Леон?.. для тебя это серьезно?
— В какой-то степени. Спасибо, Фриц. Большое тебе спасибо… Ты когда улетаешь?
— Завтра утром, так что мы уже не увидимся — да, собственно, вся эта поездка была предпринята исключительно для личного знакомства с вашей конторой. У меня мудрое начальство.
— Это правильно. Мельник теперь с тобой по корешам, а в нашем деле это главное. Да и на Коровина он в случае нужды сможет повлиять как надо. Ну, хорошо… еще раз спасибо тебе, Фриц.
— Послушай, если что — я буду держать тебя в курсе.
— Да уж хотелось бы. Что-то тут не то затевается, а?
— Именно об этом мне все время хотел сказать твой Мельник. Но я и так понимаю, так что слов не надо. В ближайшее время что-нибудь станет ясно. Мы все равно опоздаем, но, по крайней мере, будем знать, что делать дальше.
Не прошло и минуты, как коннектер напомнил о себе снова. Чертыхнувшись, Леон схватил округлую коробочку и увидел на развернувшемся в видеорежим дисплее лицо отца.
— О, господи… привет, папа. Как дела?
— Дела у нас просто прекрасные. Анна послезавтра выходит замуж.
— Анна? — не понял Макрицкий. — Какая Анна?
— Ты опять пьян, — грустно констатировал отец. — Твоя сестричка, какая же еще.
— Не понял?.. послезавтра? Почему послезавтра? Что за ерунда, пап?
— Ты, видимо, плохо знаешь свою любимую сестру, — вздохнул отец. — Они подали заявление месяц тому, а нам она сообщила об этом забавном факте десять минут назад. Так что… тебе дадут отпуск?
— Она что, не понимает, где я работаю? Просто чушь какая-то… конечно, я позвоню сейчас шефу, но вы сами знаете, что сейчас творится! А кто жених-то? Я его знаю?
— Жених… — отец вздохнул и едва заметно поморщился. — Приличный, в общем-то парень, в аспирантуре при Консерватории учится. Знать ты его не можешь, мы сами еле-еле.
— Там хоть маме дурно не стало?
— Мама как раз обрадовалась и сейчас пьет шампанское. Ты хочешь с ней поговорить?
— Пусть пьет… я тоже, — и Леон поднял правой рукой наполненный бокал так, что бы тот попал в поле видеоголовки коннектера, который он держал перед своим лицом. — Передай Аньке мои поздравления. Хотя в семнадцать лет, по-моему, все-таки рано.
— Зато ты часто казался нам слишком уж серьезным хлопчиком, — улыбнулся отец. — Свяжись со мной, когда что-то выяснишь.
Глава 7.
Как ни странно, Коровин без малейших возражений разрешил ему отлучиться на трое суток, еще и загадочно прибавив при этом: «Мне и так начальство шею намылило за тебя — говорят, после Севильи надо было его в санаторий, а не на службу. Так что лети, касатик — привет новобрачным!» Зайдя к Мельнику, Леон обнаружил непосредственное начальство в самом горестном расположении духа.
Едва увидев его, Антон несколько просветлел, рванулся к сейфу и заставил выпить на пару с ним две рюмки зубровки. После чего, доложившись как положено, Леон заказал билет на полуденный киевский рейс. В двенадцать двадцать пять колеса шасси огромного трехпалубного «Ярослава» коснулись полосы бориспольского аэропорта.
В Борисполе было пасмурно. Выйдя из терминала на стоянку такси, Леон зябко одернул ворот легкой светлой куртки, в которой он вылетел из плавящейся от зноя Москвы, и равнодушно посмотрел на небо. Серая пелена облаков таила в себе, как ему вдруг показалось, какую-то трудно уловимую угрозу.
«Нервы, что ли? — подумал Леон. — Может, шеф прав и надо было не геройствовать, а посидеть где-нибудь в Крыму? Или поехать на Кавказ, на воды? Черт…»
Он не стал говорить отцу о новостях, принесенных Каплером. Оставил их на потом, и не потому, что не хотелось портить настроение, нет. Просто разговор выходил слишком серьезным — надо было что-то делать, причем достаточно быстро, иначе потом будет поздно, и неизвестно еще, чем эта история может закончиться. О таких вещах он предпочитал говорить с глазу на глаз, а не на расстоянии в тысячу километров.
Назвав мрачному седому таксисту адрес в элитном пригороде, Леон закурил и постарался ни о чем не думать. Нужно было на время отключиться, выбросить из головы всех этих нелепых радикалов вместе с их покровителями, и прихватить за компанию покойника Трубникова, вполне способного свести с ума одним фактом своего существования. В конце концов, впереди ждала веселая свадебная суета и приличная попойка, на которой так или иначе придется отвечать на массу разнообразных, чаще всего идиотских, вопросов: все друзья семьи прекрасно знали, что он был в Севилье и их, понятно, разрывало от желания услышать подробное описание теракта.
«Как будто я там что-то видел, — с неудовольствием хмыкнул Леон. — Так ведь попробуй убеди их в обратном!»
… — Остановите здесь, — попросил он таксиста за квартал до семейного землевладения.
Водитель молча притормозил в «кармане» возле трехэтажного развлекательного центра, так же молча принял протянутую ему купюру и, с визгом развернувшись, умчался в сторону города. Леон постоял, прислушиваясь к звукам танцевальной музыки, доносящимся с третьего этажа, втянул носом упоительный аромат жарящегося шашлыка, потом взвалил на плечо свою дорожную сумку и неторопливо побрел вдоль обсаженной яблонями улицы. За чьими-то могучими воротами, украшенными поверху сканерами дорогущей охранной системы, зашлась лаем собака.