— Что случилось? — недоуменно спросил отец, оторванный его прибытием от позднего ужина.
— Ничего, — совершенно буднично ответил Леон, раздеваясь. — Устал. Где мама?
— Они с Лялькой у Анохиных. А ты… Ты сошел с ума? Ты что, опять пьян?
— Папа… — Леон тяжело вздохнул. — Я не пьян, но, наверное, буду. Ты смотрел новости?
— Смотрел, — сразу помрачнел отец.
— Вопросы?
— Ты хочешь сказать, что…
— Папа, я хочу сказать, что многое кончилось. И для меня тоже. А еще я хочу коньяку. Дед дома?
— У себя.
Леон поднялся в кабинет деда. Тот, уже видевший в окно его приезд, встретил его без лишних вопросов — пожал руку и показал на кресло.
— Дед, дай коньяку, — попросил Леон.
«Почему я не ощущаю себя дома?» — вдруг подумал он.
— Ты как-то влез во всю эту историю, — утвердительно произнес дед, доставая пузатую темную бутылку.
— Я в нее не «влез», — тихо ответил Леон. — Без меня она бы не состоялась.
— Понятно… и теперь?
— Не знаю, — Леон едва расслышал собственный голос. — За мной идут, и пока что я должен побыть здесь — по крайней мере, до тех пор пока не разойдутся круги на воде.
— Я отправлю тебя в Крым, — шевельнул бровью дед.
Леон помотал головой и, взяв из его рук полную рюмку, вбил ее в себя одним глотком.
— Наливай еще, — сказал он. — Пропади все пропадом… почему отец такой мрачный? Он решил, что все… что все это негативно отразится на нашем бизнесе?
Дед покачал головой и, сунув ему в руки бутылку, сел за свой старый письменный стол.
Только сейчас Леон заметил, что у него мелко подрагивает левое веко.
— У нас будут новые контракты, — сказал дед, глядя куда-то в сторону. — Но боюсь, что теперь кое-кому опять придется заниматься политикой. Ты не хотел бы стать депутатом? Городским для начала?
— Ты сошел с ума?
— Боюсь, что с ума, мой дорогой, сошел именно ты. Я догадывался, что ваши игры дурно кончатся, но все же надеялся, что не так печально. В моем возрасте у человека остается совсем мало надежд — а я, видишь ли, полагал, что доживу свое в относительном покое. Я собирался перебираться в Крым, — дед помолчал, потом беззвучно рассмеялся чему-то, — но мой дорогой внучек сделал, оказывается, все от него зависящее, чтобы я не знал покоя еще лет десять.
— Это должно было произойти, дед, рано или поздно, но должно было.
— Конечно. Поэтому теперь ты станешь депутатом. И спрашивать, заметь, никто тебя не будет. Вот так.
В кабинет неожиданно заглянул отец.
— Леон, там что-то Пинкас звонил. Он спешил очень, но попросил, чтобы ты пока дома был. К двенадцати он заедет, понял?
— Понял, папа, — зевнул Леон и проследил, как тот закрывает дверь.
— Чего это он по ночам разъездился? — удивился дед. — Что у вас там случилось в самом деле? Ты что, умудрился подставить наших?
— Ничего я не умудрился, — хмуро отозвался Леон, выбираясь из кресла. — А Пинкас твой — сволочь, так и знай. Впрочем, скоро ты в этом убедишься воочию. Все, мне пора.
— Куда это? — Дед тяжело поднялся из кресла.
— Туда! — рявкнул Леон и указал пальцем на потолок. — Или я должен выбирать между смертью и мечтой? Все! Не ищите меня, я скоро позвоню.
— Откуда? — В глазах деда стоял ужас.
— Не волнуйся, с того света пока еще не звонил никто…
Прихватив с собой бутылку, Леон вихрем промчался в свою комнату и достал коннектер.
— Жасмин? — позвал он. — Наверное, за мной уже выехали…
Он застегнул пояс с кобурой, еще раз проверил крепление подаренной дедом сабли, потом раскрыл объемистый стенной сейф и вытащил оттуда свой табельный офицерский электромат — уезжая в Москву, он так и оставил его дома за явной ненадобностью, — и два магазина. Ругаясь, разодрал предохранительную упаковку свежей батареи и загнал ее в рукоять, потом воткнул магазин.
Внизу стоял отец.
— Надеюсь, ты не станешь останавливать меня, папа, — скривился Леон и повесил ремень электромата на правое плечо — пальцы сомкнулись на рукояти.
Отец попятился.
— Вот и хорошо, — констатировал Леон. — Не бойся, у меня все будет в порядке. Я вернусь героем в шрамах и с половиной задницы, но вы еще будете мной гордиться…
Он аккуратно захлопнул за собой дверь дома и быстро зашагал к задней калитке. Сабля колотила его по ноге, но сейчас Леон не замечал этого. Его интересовало одно — кто успеет раньше? Он вышел в слабо освещенный переулок, на который выходили зады еще нескольких богатых домов, и встал под давно облетевшей яблоней. Держа электормат наготове, он сделал пару глотков из дедовой бутылки и закурил. Ждать ему пришлось недолго.
Судя по звуку, к воротам подъехали сразу два автомобиля.
Держа электормат наготове, он сделал пару глотков из дедовой бутылки и закурил. Ждать ему пришлось недолго.
Судя по звуку, к воротам подъехали сразу два автомобиля. Вот звонко клацнул электрический замок ворот. Леон посмотрел в небо. Сигарета догорала.
Леон продернул затвор электромата, затушил окурок и присел за яблоней на корточки. Со стороны ворот раздались шаги, слишком хорошо слышные в ночной тишине.
— Пан Макрицкий! — крикнул кто-то. — Выходите, нам нужно срочно поговорить!
— Сейчас, — прошептал Леон. — Поговорим.
— Он либо к озеру удрал, — донеслось до него, — либо как-то проскочил к перекрестку. Вызывайте Ахлупко, пусть перекрывает все вокруг. Не мог этот козел уйти далеко, даже с оружием.