Автор: Дмитрий Казаков
Жанр: Фэнтези
Год: 2003 год
Дмитрий Казаков. Истребитель магов
Магический цикл — 2
Его глаза — подземные озера,
Покинутые царские чертоги.
Отмечен знаком высшего позора,
Он никогда не говорит о Боге.
Его уста — пурпуровая рана
От лезвия, пропитанного ядом.
Печальные, сомкнувшиеся рано,
Они зовут к непознанным усладам.
В его душе столетние обиды,
В его душе печали без названья.
На все сады Мадонны и Киприды
Не променяет он воспоминанья.
Он злобен, но не злобой святотатца,
И нежен цвет его атласной кожи.
Он может улыбаться и смеяться,
Но плакать… плакать больше он не может.
Николай Гумилев
Глава 1
НА ЮГ
Огромная бурая туша выметнулась из?за кустов. Затрещали ветви, Гуннар ощутил ужас, представив, что сейчас произойдет. Хрустнут кости, алая кровь брызнет на серый предвесенний снег…
Дурные предчувствия одолевали его с самого начала пути.
И вот не повезло — наткнулись на шатуна.
Но гибкая юношеская фигурка проскочила меж огромных когтистых лап. Медведь раздраженно взревел, крутанулся на месте, пытаясь зацепить верткую добычу.
Рогатина ударила с быстротой молнии. Гуннар видел, как её острие обманчиво легко коснулось лба зверя и мгновенно отпрянуло, словно устыдившись свершенного…
Косолапый зарычал; кровь потекла ему в глаза, мешая видеть. Громадная туша слепо двинулась вперед. Тяжеленные лапы месили воздух, чтобы смять, уничтожить обидчика.
Раздался хряск, какой бывает, когда тупое лезвие входит в живую плоть. Затем медведь как?то сразу накренился и рухнул. А человек стоял рядом с ним.
Гуннар сглотнул. Только в этот момент пришла мысль, что мог бы и помочь воспитаннику.
К лицу прихлынула кровь, захотелось потереть его руками. Но Гуннар знал, что это не поможет: стыд не уйдет. «Старею, — подумал он с неожиданной обреченностью. — Пятьдесят лет уже…»
Ноги передвигать было трудно, словно они превратились в каменные, наст издевательски скрипел при каждом шаге.
Когда подошел, в нос ударил тяжелый медвежий запах. Вблизи было видно, как тяжело зверь пережил зиму. Ребра почти прорвали вытершуюся шкуру, шерсть свалялась.
— Жалко, рогатина сломалась. — Юноша, стоявший рядом с поверженным зверем, поднял взгляд.
В малахитовых глазах его не было и следа боевой горячки, и дыхание было ровным. Словно не он только что победил исполинского хищника, на которого обычно ходят не в одиночку и с собаками.
Юноша сражался, как и жил, — спокойно. Без гнева, ярости или злобы.
Иногда Гуннар пугался своего воспитанника, несмотря на его молодость. Вот и сейчас он невольно содрогнулся под ледяным взглядом, в котором если и захочешь угадать, что прячется, то не сможешь.
— Нашел о чем беспокоиться, — проговорил Гуннар, преодолевая неловкость. — Рогатину новую сделаем. А ты молодец… Извини уж, что я не успел.
— Ничего, — ответил Харальд и принялся деловито свежевать тушу. Мяса и жира с шатуна не возьмешь, но шкуру можно пристроить куда?нибудь, а из клыков и когтей получаются хорошие украшения.
* * *
День стоял погожий, солнце старалось изо всех сил, готовясь к близкой весне. Подморозило, наст держал хорошо, преследовать оленя было легко. Не медведь являлся сегодня целью охотников.
Когда мир впереди оборвался гигантским оврагом, Гуннар невольно вздохнул. Много лет не был он в окрестностях Бурливого озера. И вот — занесло. В погоне за зверем не выбираешь направлений. Грациозный олень замер на краю обрыва, тяжко поводя боками, в глазах его плескался страх.
— Можно я? — Харальд смотрел просительно, и Гуннар не смог отказать воспитаннику.
— Давай.
Заскрипела тетива, на миг юноша застыл, словно превратившись в статую лучника. Солнце играло на светлых, точно посеребренных волосах, ветер перебирал падающие до плеч пряди.
Раздался хлопок, и олень, высоко подпрыгнув, рухнул.
— Попал, — сказал Харальд, опуская лук. Его лицо осветилось торжеством. И не зря. Вернуться в юрту с мясом — величайшая доблесть для охотника. А медведь — так, баловство…
* * *
Когда красавец?олень превратился в груду окровавленной плоти, а лучшие куски мяса перекочевали в заплечные мешки, Харальд спросил, указывая на обрыв:
— А что там? Бурливое озеро?
Гуннар боялся этого вопроса, боялся и ждал.
— Да, — ответил он, глядя на замерзшую поверхность, сверкающую на солнце кристаллами льда. — Это оно.
— И там был остров, куда ходил отец? — Теперь воспитанник смотрел прямо на Гуннара.
— Был, — сказал тот, а про себя подумал: «Вот бабы! Растрепали все!» — Остров был, а на нем храм… Но, как сам видишь, сейчас ни того, ни другого.
— Жаль. — Взгляд Харальда был чист и ясен, будто солнечный луч.
— Что жаль?
— Что храма нет, — пожал плечами юноша. — Я бы туда пошел, как и отец. Ведь он вернулся оттуда другим?
Гуннар дернулся как от удара. Про себя вовсю клял оленя, выбравшего самое неудачное направление для бегства.
— То, за чем он ходил туда, превратило его в нелюдя, — устало проговорил Гуннар. — И я очень рад, что пятнадцать лет назад храм на острове сгинул с лица земли.
— Я знаю эту историю, — прервал воспитателя юноша. — Глубокой осенью земля содрогнулась, словно недра её пронзила нестерпимая боль, и с севера до становища донесся жуткий вой. А через неделю охотники обнаружили, что острова более нет.