Стены коридора уползали назад, а сапоги глухо стучали по дощатому полу, с которого успели смыть грязные следы.
* * *
Первый снег шел в полном безветрии, казалось, что с небес, из прорех в темно?синих мешках сыпется овсяная крупа, пуд за пудом, и нерадивый хозяин никак не заметит потерь.
Грязь успела слегка подмерзнуть, и конь шел ходко, бодро стуча копытами по ледяным зеркальцам луж. Новорожденный морозец — раннее дитя наступающей зимы — игриво пощипывал лицо, заставляя кожу краснеть.
Путешествовать в такую погоду было приятно.
За спиной тянулись к небу сотни дымов. Поднимаясь из труб Бабиля, они терялись где?то в тучах, а издалека казалось, что громадный город горит. Где?то там, на улице Дырявых Горшков остался недавно приобретенный дом, а в нем — Ара.
Вспомнив единственную в своей жизни женщину, Харальд невольно поморщился.
Перед отъездом ему пришлось выдержать нелегкий разговор. Она не желала понимать, зачем ему надо так срочно и так надолго уезжать, а он и сам не мог понять, что гонит его в дорогу. Срок, данный Симеоном, истечет только в начале лета, и за это время можно убить нескольких Владетелей.
Но некое чувство, более сильное, чем даже любовь, буквально заставило Харальда через неделю после того, как принесли задаток, покинуть дом. Что?то темное, подозрительно похожее на ненависть, выгнало его в дорогу по первому снегу…
Натужный скрип прервал его мысли
Из?за поворота величаво, словно кортеж Владетеля, выплыл воз. Крестьянин на передке дремал, колеса издавали душераздирающие звуки, а конь, могучий вороной жеребец, невозмутимо перебирал лохматыми ногами.
Вода в небольшой речушке была темной, словно в торфяной яме, и противоположный берег отражался в ней какой?то замутненный, точно там уже был вечер.
Опоры моста давно прогнили, нависшее над речной гладью сооружение скрипело и раскачивалось, когда Харальд переправлялся на другой берег.
А на другом берегу его, как оказалось, ждали.
Десяток воинов с короткими копьями, на каждом копье бьется по ветру лиловый вымпел.
Стража Владетеля. Даже здесь, на заброшенной дороге, про которую Харальд узнал случайно, подслушав разговор на одном из постоялых дворов.
Чего им тут делать? Разве что волков шугать да разбойников…
Повинуясь жесту, Харальд остановил коня, но на лицо напустил презрительно?высокомерное выражение, которое не раз видел у чем?то недовольных родовитых.
— Не скажет ли нам уважаемый, куда он держит путь? — поинтересовался старший из стражников.
— А в чем дело? — ответил Харальд надменно.
— Мы ловим убийцу, — терпеливо сказал стражник, хотя глаза его полыхнули гневом. Он не привык, чтобы ему перечили. — Так куда ведет ваша дорога, уважаемый?
— В город Барни.
Небольшой городишко не был ничем знаменит и лежал несколько в стороне от замка Владетеля.
— Не назовет ли уважаемый свое имя?
Харальд оскорбленно выпрямился.
— Имя мое известно всем, ибо я — Торгрим фон Триз из замка Триз, что во Владении Свенельда!
Полуправда всегда лучше, чем прямая ложь, если собираешься кого?то обмануть. Конечно, Харальд никогда не видел замка, где родился его отец, но рассчитывал на то, что стражники в тех местах тоже не бывали.
— Да простит меня уважаемый, но я о таком ничего не слышал. — Командир патруля весьма выразительно посмотрел на путешественника. Во взгляде его читалась насмешка. — И поэтому не соблаговолите ли проследовать с нами?
— Куда? — поинтересовался Харальд, чувствуя, как кровь быстрее побежала в жилах. Что?то здесь было не так, совсем не так.
— Вам это по дороге. Десять верст на юг до ближайшего городка. Там вас осмотрит чиновник Владетеля, знающий приметы разыскиваемого преступника, затем вы сможете продолжить путь.
— Никогда! — почти крикнул Харальд, привставая на стременах. — Никогда фон Триза не принимали за преступника!
— Если вы откажетесь, то мы применим силу, — с глумливой усмешкой сообщил командир патруля, а воины за его спиной угрожающе схватились за оружие.
— Я подчиняюсь грубой силе! — провозгласил Харальд, хорошо понимая, что в конном бою он против десятка не выстоит.
Он толкнул коня пятками и поехал впереди стражников, словно не конвоируемый подозреваемый, а родовитый во главе свиты. Внешне он был спокоен, но в голове попавшей в силок птахой билась одна мысль: «Обычных убийц так не ловят!»
По сторонам от дороги тянулись голые черные поля, время от времени перемежающиеся щетиной леса. Сюда, в южные земли, зима ещё не добралась, хотя в Бабиле уже морозно, а на родине, за Северными горами, вовсю свирепствуют метели.
Дорога петляла, спускаясь в ложбины и поднимаясь на холмы, с одной из возвышенностей стал виден городок. Маленький, окруженный частоколом, с высокой каменной башней в середине.
Дома здесь походили на собачьи конуры, обмазанные сверху белой глиной. Постоялый двор оказался единственным сооружением, сложенным из привычных для глаза северянина бревен.
Въехавшие во двор всадники были встречены ароматом свежевыпеченного хлеба и визгливым лаем. Источником аппетитного запаха явно была кухня, а звуки издавали несколько разномастных псов, без страха бросившихся под ноги лошадям.
— Прочь! Прочь! — заорал командир патруля, размахивая направо и налево кнутом, а стоящие у дверей стражники разразились хохотом.
— Прочь! Прочь! — заорал командир патруля, размахивая направо и налево кнутом, а стоящие у дверей стражники разразились хохотом.