— Я пришел забрать свои деньги, — проговорил гость, и голос его оказался резким и неприятным. Глаза, смотревшие прямо в лицо атаману, показались тому темными, и лишь потом он разглядел, что глаза зелены, как болотная ряска.
— Какие деньги? — спросил Бьерн, делая вид, что не понимает, о чем идет речь.
— Отданные на хранение, — столь же спокойно ответил Харальд Младший. — Соответствующая запись была сделана, как полагается по обычаям дружины.
Наемники обычно оставляли деньги, если им удавалось очень хорошо заработать (не важно, честно или при помощи грабежа и мародерства), в доме на Оружейной улице. Глядишь, потом пригодятся, да и не таскать же их с собой по кабакам и дорогам? А дело атамана — эти деньги сохранить и приумножить.
Бьерн простер руку в сторону и почти сразу ощутил касание шершавого переплета. Подбежавший бесшумно слуга вложил в руку книгу, в которой делаются записи о денежных операциях дружины.
— Последний взнос — осень прошлого года, — подсказал посетитель атаману, и тот неожиданно испытал приступ острой неприязни. Слишком уж молод этот Харальд, чтобы зарабатывать много! Да ещё и «последний взнос», а это значит, что их было много.
Запись тем не менее отыскалась, а с ней и другие, и когда Бьерн посмотрел на общую сумму, положенную на имя Харальда Младшего, то глаза его едва не выскочили из орбит.
За такие деньги можно самому нанять войско!
Жадность зашевелилась в груди атамана холодным мерзким слизнем, а вслед за ней явились мысли, как молокососа облапошить и обратить сохраненную сумму на благо дружины, а если точнее, то на благо Золотого Бьерна.
Но все записи были сделаны верно. Придраться не к чему.
— Что?то не так? — спросил Харальд, прерывая затянувшуюся паузу, и в голосе его атаману послышалась насмешка.
— Все так, — поднял Бьерн голову. — Только тот ли ты, за кого себя выдаешь? Татуировку можно подделать, а о деньгах узнать от настоящего Харальда, выбив правду пытками…
— Атаман сомневается в моих словах? — Гость усмехнулся, и Бьерна, бывалого наемника, который за пятьдесят лет жизни многое повидал, от этой усмешки продрало морозом.
Но он все же нашел в себе силы ответить так, как хотел.
— Да!
— Зря. — Харальд улыбнулся, и Бьерн отдал бы голову на отсечение, что зеленые глаза потемнели, став черными, точно сажа. — Я думаю, что следующий атаман будет сговорчивее.
— Ты что, угрожаешь мне? — Гнев Бьерна был самым настоящим. Поднять руку на своего атамана — худшего преступления для наемника просто нет. Свершившего такое отыщут и убьют, где бы он ни спрятался.
— Нет. — Странный посетитель улыбнулся вновь, и вновь Бьерну стало холодно. — Я не безумец и не нападу. Но ведь у почтенного не все в порядке со здоровьем. Сердце пошаливает, печень болит после жирной пищи. Вот болезни?то и возьмутся за почтенного, если он не отдаст мне деньги, и я буду здесь ни при чем. А следующий атаман будет куда сговорчивее.
Бьерн судорожно сглотнул. Сердце у него действительно болело, и в правом боку кололо после еды
— Ты маг? — прошептал он, глядя на гостя с ужасом и ненавистью.
— Нет, — ответил тот, нахмурившись. — Но лучше отдай деньги.
Бьерн отвел глаза и хлопнул в ладоши.
Вошедший воин выслушал приказ, коротко кивнул и исчез.
Атаман чувствовал себя неуютно под взглядом зеленых, как малахит, глаз. Он чувствовал этот взгляд, словно горячее прикосновение, — ещё мгновение, и тело начнет тлеть, не выдержав силы странного наемника по имени Харальд Младший.
Воин вернулся с большой шкатулкой темного дерева.
— Забирай, — сказал Бьерн, поднимаясь. — Записи в книге я сделаю сам.
Харальд молча взял шкатулку, вежливо (как показалось атаману — издевательски) поклонился и вышел. Скрипнула дверь, долго не стихали в коридоре удаляющиеся шаги. Или так показалось атаману?
Бьерн нахмурился и покачал головой.
Чутье настойчиво подсказывало ему, что с этим молодым человеком придется встретиться ещё не раз и что эти встречи вряд ли будут приятными.
* * *
В доме обосновался настойчивый запах пыли. За те дни, которые Харальд прожил здесь, он мог бы извести его, но это было не нужно, и он терпел, ожидая прихода помощников.
И сегодня они пришли.
Они стояли перед ним в самой большой комнате дома на улице Дырявых Горшков, одинаковые, словно горошины из одного стручка. В пропыленных одеждах, с отрешенными лицами, усталые и загорелые. В руке у каждого — посох с раздвоенной вершиной.
Слуги Больного Бога. Бродячие целители.
С сегодняшнего дня им предстоит стать строителями.
Каждый из них, входя в дом, приветствовал Харальда поклоном. Как же иначе, ведь устами этого человека говорит сам бог!
Всем целителям был один и тот же сон — идти в Бабиль и подчиняться Харальду. Ни один не осмелился ослушаться. Все пришли — десять человек. Небольшая армия, но с ней надлежит завоевать мир.
Не для себя. Для бога.
— Вы пришли, — сказал он, разрушая тишину, плотную, словно мешковина. — Сегодня отдохните, а с завтрашнего дня мы приступим к работе.
— Что мы будем делать? — спросил один из целителей, плотный смуглый юноша с живыми черными глазами.
— Создавать из этого дома храм, — ответил Харальд. — Жилище Бога.