— Так что оставь эти мысли! — уже строго сказал Гуннар. — И не старайся идти по стопам отца. Я думаю, он бы этого не одобрил…
— Я не собираюсь идти по его стопам, — пожал плечами Харальд, и на лице его появилось выражение крайнего упрямства. — Я просто хочу больше о нем узнать…
Юноша пробормотал ещё что?то, но Гуннар решил не переспрашивать. Сказал лишь:
— Ну что, пойдем?
Воспитанник кивнул.
Всю дорогу до становища молчали.
* * *
Пришла весна, а с ней День Предков — главный праздник племени.
Позади тяжелые зимние месяцы, жестокие морозы и свирепые снегопады, когда целыми днями нельзя выйти из юрты. Впереди — теплое время и обильная охота. Как ни вознести благодарность пращурам, которые помогли дожить, дотерпеть, послали зверя на рогатины охотников, а рыбу — в сети?
Харальд с нетерпением ждал праздника. Посвящение в мужчины он прошел пять зим назад, в тринадцатилетнем возрасте, но каждый День Предков с тех пор встречал, словно мальчик, которому ещё только предстоит стать полноправным членом племени.
С вечера над селением, перекрывая привычные запахи, поплыл дурманящий аромат мухоморной настойки — любимого напитка предков, который, если верить колдуну, позволяет людям нид на день стать зверями, при этом выплеснуть из себя все худшее, животное, что есть в них, чтобы затем год жить спокойно…
Харальд настойку не любил и пил её мало. Больше для вида.
Утро явилось на небосклон в праздничной розовой одежде, отороченной белым мехом облаков. К тому моменту, когда одеяние это стало бирюзовым, мужчины племени в ближнем лесу подготовились к тому, чтобы воплотить духов предков.
Харальду достался костюм, украшенный рысьей мордой и раскидистыми оленьими рогами.
Харальду достался костюм, украшенный рысьей мордой и раскидистыми оленьими рогами. Рога были тяжелы, приходилось напрягать шею, чтобы голова не клонилась вперед.
Попробуй потанцуй в таком наряде! А ведь придется.
Когда представление закончилось, Харальд был мокрым от пота. Оставалось утешать себя тем, что остальным приходится не лучше.
Забрав из становища мальчиков, которым сегодня предстоит стать мужчинами, предки?ряженые с визгом и воплями умчались в лес. Предстояла самая интересная для Харальда часть праздника — испытания молодняка.
Он снял маску, и почти сразу к юноше приблизился Елам, ставший вождем пять лет назад, после смерти Завулона, деда Харальда. Лицо вождя, настоящего великана, было мрачным, а в темных, глубоко посаженных глазах тлела нерешительность.
— Харальд, — сказал он. — Ты взрослый мужчина, и я… я не могу запретить тебе присутствовать на испытаниях. Но лучше бы тебе уйти.
— Почему? — Как ни странно, Харальд совсем не удивился. Лишь внутри шевельнулось что?то, подозрительно похожее на обиду.
— Мальчики… Они боятся тебя, — развел ручищами Елам. — Сам понимаешь…
— Не понимаю, — сказал Харальд жестко, и вождь дернулся, словно его стегнули плетью. — Но уйду, если просит вождь!
Он развернулся и зашагал к становищу. Снег противно визжал под ногами. Шумел в верхушках деревьев ветер, слышались позади голоса Гуннара и Елама. Наверняка воспитатель просил за воспитанника.
Но Харальд не обернулся. Он ушел. И сделал это сам, И теперь не вернется, пообещай ему за это хоть все сокровища мира.
* * *
От костров тянуло жареным мясом. Над становищем разносились нестройные вопли и хохот. Племя отмечало День Предков. Приближался вечер, наступило время мухоморной настойки. Кто уже лежал, сраженный дурманящим напитком, кого рвало, но большая часть нид продолжали праздновать, свято веруя, что в этот день вместе с ними пируют духи.
Харальд сидел в одиночестве у своей юрты. Сегодня впервые ему захотелось напиться, провалиться в пахнущий мухоморами дурман и забыть нанесенную обиду. А ведь раньше он не знал, что это такое обижаться.
Раздался шорох, из?за соседней юрты появился Мадай. Колдун племени был спокоен и сосредоточен, словно во время важного обряда, а в больших глазах его, похожих на лосиные, было какое?то странное выражение. Будто Мадай шел на охоту, на встречу с опасным хищником.
Харальд хотел было встать, чтобы поприветствовать старшего, но колдун махнул рукой.
— Сиди, — сказал. — Я лучше сам сяду.
Мадай бесшумно примостился рядом с юношей.
— Что, обидно? — Вопрос прозвучал неожиданно, и ответил на него Харальд совсем не так, как хотел вначале — уверенным отрицанием.
— Почему они так? — вырвалось у него. — Почему? Ведь в предыдущие годы никто меня не боялся…
— Все просто, — колдун шумно вздохнул. — Те, кто становился мужчинами ранее, они все знали тебя. Вы вместе играли и взрослели. Но выросли новые мальчики, которые знают тебя не очень хорошо. Зато они все слышали рассказы о…
— Моем отце, — Харальд посмотрел на собеседника. Тот был мрачен, на переносице пролегла глубокая складка. — Вы ведь знали его?
— Да, — кивнул Мадай. — Очень немного.
— И много ли правды в россказнях, которыми женщины запугивают ребятню по вечерам? — Вопрос прозвучал неожиданно горько, Харальд устыдился собственных чувств. Но колдун не обратил на переживания собеседника внимания.
— Достаточно, — ответил он серьезно. — Он был колдун.
— Он был колдун. Много сильнее, чем я, и он осмелился взять то, что лежало когда?то в храме.
— И превратился в чудовище?