Через минуту Колесо стало вертеться мягко, бесшумно, и с такой бешеной скоростью, что ни Мальчика, сидящего в кабинке, ни самой кабинки было уже не видно: все растворилось в полупрозрачном, из тонких расплывчатых нитей сплетенном верчении.
Когда, спустя четверть часа, Колесо остановилось, Мальчика в кабинке не было.
* * *
Охранник интерната спал на посту под веселое воркование включенного на полную громкость телевизора. Мальчик быстро взбежал на второй этаж, вздымая столбы пыли над давно нехожеными ступеньками, и толкнул нужную дверь.
В палате царила тишина. Скрюченные дети спали в своих неудобных постелях с железными решетками. Женщина в белом халате клевала носом, сидя на стуле.
Мальчик подошел к кроватке Спящей, вцепился руками в железные прутья — так сильно, что побелели костяшки пальцев, — и долго, жадно, испуганно смотрел на ее красивое худое лицо.
А потом наклонился и поцеловал ее в губы.
Спящая вздрогнула и открыла глаза. Они были огромными, лучистыми, зеленовато-карими; они смотрели слегка удивленно.
— Я долго спала? — спросила Спящая.
— Очень долго, — ответил Мальчик и вдруг заметил, что на других постелях неподвижные до сих пор дети тоже зашевелились, заерзали, замычали.
Он наклонился над Спящей и стал целовать ее снова. Теперь уже не для того, чтобы разбудить, — просто ему очень хотелось…
— А-а-а! — заголосила вдруг у него прямо над ухом женщина в белом халате, та самая, что спала сидя.
Потом она вцепилась Мальчику в плечо, стараясь, видимо, оттащить его от кровати Спящей, и дурным голосом стала орать:
— Петр Алексееви-и-ич! Говорила же я-я-я! Петр Алексееви-и-ич! Людмила Константинов-на-а-а! Идите скорее сюда-а-а! Вы только полюбуйтесь! Я же говорила, что нельзя держать вместе, — женщина сделала паузу, чтобы набрать в легкие побольше воздуху, — подростков разных поло-о-ов! Посмотрите теперь, что они вытво-ряю-ю-ют! Господи-и-и, под суд все пойде-е-ем!
Людмила Константиновна, старшая медсестра, появилась наконец на пороге.
— Что вы орете, как сумасшедшая? — прошепелявила она, и от этого голоса Мальчик вздрогнул.
— Он… Он к ней приставал… Они… подростки разных полов… — залопотала было женщина, указывая на Мальчика пальцем, но потом растерянно умолкла, потому что совершенно не знала, как понимать реакцию старшей медсестры на случившееся.
Людмила Константиновна оставалась абсолютно спокойной. Ее маленькие поросячьи глазки смотрели слегка насмешливо. Какое-то время она молчала, потом спросила:
— А вы?
— Что — я?..
— Вы же, кажется, нянечка?
— Да, — подтвердила женщина.
— Тогда как же вы это допустили, любезная, как вас, простите?..
— Фаина Петровна… Я… Понимаете, я… кажется, ненадолго заснула.
— Ненадолго? — Людмила Константиновна почему-то вдруг громко и неприятно рассмеялась.
— Ну да, совсем ненадолго…
— А по-моему, вы заснули очень надолго .
— Я не знаю. Простите. Простите, ой, я прямо не знаю, как это вышло. Но когда я проснулась, он… — Фаина Петровна снова ткнула в Мальчика, — ее… — она скривилась и беззвучно зарыдала.
Простите, ой, я прямо не знаю, как это вышло. Но когда я проснулась, он… — Фаина Петровна снова ткнула в Мальчика, — ее… — она скривилась и беззвучно зарыдала. — И тогда я…
— И тогда вы стали так голосить, как будто сейчас наступит конец света, — сказала старшая медсестра и странно ухмыльнулась. — Кстати… Идите-ка вы на улицу. И перестаньте тут сопли размазывать, смотреть противно.
— На улицу? — всхлипнула нянечка и вытерла глаза рукавом. — В смысле — вы меня увольняете?
— Да нет, господи ты боже мой! Просто увидите кое-что интересное. Идите, там уже все собрались. Весь персонал.
— Но как же… — Фаина Петровна растерянно посмотрела на Мальчика, потом на Спящую, — как же я их здесь после этого оставлю?..
— А вот так, очень просто. Оставите, и все тут — я вам разрешаю, — сказала медсестра и повернулась к Мальчику. — Ты чего на меня уставился?
Больше всего в старшей медсестре нянечку удивляло то, что старшая медсестра не имела ровным счетом никакого представления о собственных больных.
— Да что вы, Людмила Константиновна, он же вас не слышит, — затараторила нянечка, — и смотрит он совсем не на…
— Я вас узнал, — сказал Мальчик.
Фаина Петровна испуганно отдернула руку, которой все это время машинально сжимала его плечо, и так и осталась стоять с открытым ртом: Мальчик не просто говорил; он смотрел прямо в глаза старшей медсестре, действительно обращался именно к ней.
— Я вас узнал. Вы — Люсифа. Я должен с вами сразиться.
— Кажется, — снова встряла нянечка, справившись наконец со своим изумлением, — он действительно вступил с вами в контакт и…
— Не здесь, — ответила старшая медсестра.
— Что — не здесь? — удивилась Фаина Петровна.
— Я не с вами говорю, — Людмила Константиновна раздраженно махнула рукой; она смотрела на Мальчика. — Не здесь. В Нави.
— Что?! — вскрикнула нянечка.
— Идите сейчас же на улицу, — прошипела медсестра. — Я вам приказываю.
Нянечка еще раз посмотрела на нее, на Мальчика, снова на нее, снова на Мальчика, потом недоуменно покачала головой и вышла из комнаты.
— Возвращайся туда, — сказала Мальчику медсестра.
— А вы?