— Ты что-то какая-то бледненькая сегодня, — сказала Галина Сергеевна.
— Наверное, давление пониженное, — ответила Маша.
— Да, наверное. Давай я тебе кофе сварю? Оно хорошо давление повышает.
— Да нет, спасибо. Кофе, я думаю, не стоит. Вредно.
— Это почему это вредно?
— Ну, от него, во-первых, пульс учащается. А во-вторых… ну, вообще, вредно для малыша.
— Чушь это все! — бодро сообщила Галина Сергеевна, снимая с гвоздика над плитой маленькую серебристую турку.
— Да нет, врачи говорят…
— Не пугайся! — Галина Сергеевна включила кофемолку, и все другие звуки потонули в неистовом реве.
— Врачи говорят… — снова начала Маша, когда рев прекратился.
— А я говорю: чушь! — перебила Галина Сергеевна. — Я тебе вредного не предложу. От моего кофе ничего, кроме пользы, никогда не было…
— Ладно, — сдалась Маша.
— Я тебе сварю такой… со специями… — Галина Сергеевна, высунув от усердия кончик языка, сыпала в турку какие-то ароматные порошочки из разноцветных хрустящих пакетиков. — Будешь потом еще просить…
— Хорошо, хорошо, уговорили.
— Вот. — Галина Сергеевна решительно поставила на стол перед Машей чашку с черным дымящимся кофе. — Пей.
— А сливки у вас есть?
— Сливки? Какие еще сливки? Не-етушки. Этот напиток, милая моя, пьют без всяких там сливок.
Маша обычно пила кофе со сливками, но спорить было лень.
— Ну, хорошо, но сахар-то хотя бы можно добавить?
— Сахар там уже есть, — раздраженно ответила Галина Сергеевна. — Вообще все, что надо, там уже есть. Пей давай. А то остынет.
Маша подула на кофе и стала пить. Было действительно очень вкусно. Чувствовалась корица и еще какие-то пряности.
— Спасибо, Галина Сергеевна, — сказала Маша, отставляя чашку с осевшей на дне гущей.
— Не за что, Машенька. На здоровье.
Галина Сергеевна взяла чашку, повертела ее в руках.
— Не за что, Машенька. На здоровье.
Галина Сергеевна взяла чашку, повертела ее в руках.
— А хочешь, я тебе погадаю на кофейной гуще? — спросила она вдруг.
— Вы разве умеете? — удивилась Маша.
— Ну конечно, умею. Раз предлагаю. Так что — погадать?
— Ну давайте, — вяло согласилась Маша. — Я, правда, в это все не очень-то верю…
— А это неважно, веришь ты или нет, — мрачно и как-то обреченно отозвалась Галина Сергеевна. — Сейчас, подожди-ка секундочку…
Она взяла блюдечко и опрокинула на него Машину чашку. Несколько секунд подержала так, плотно закрыв глаза и что-то беззвучно бормоча. Потом снова перевернула чашку вниз дном и уставилась внутрь, на замысловатые кофейные разводы.
— Ну что там? — спросила Маша тем же тоном, каким спрашивала у акушера-гинеколога о результатах очередного УЗИ матки.
Галина Сергеевна молчала, испуганно и как-то даже слегка восхищенно глядя в чашку.
— Что там? — занервничала Маша.
— Да вот… что-то не вижу почти ничего, — нехотя отозвалась хозяйка, и Маше сразу стало ясно, что та, наоборот, видит, и видит, скорее всего, плохое.
— Что-то не так? Скажите мне, пожалуйста. А то ведь я все время теперь буду думать, переживать…
— Да ты ведь сказала, что не веришь в такие вещи?
— Не верю… Но сейчас как-то мне… не по себе. Так что?
— Ну, хорошо. Ой, жарко здесь что-то… — Галина Сергеевна засунула свою старую дрожащую руку в молодые, блестящие в солнечных лучах волосы, зажала несколько темных прядей между пальцами и вдруг легким привычным движением сдернула все это сияющее великолепие с головы.
— Так это не ваши волосы, — растерянно прошептала Маша.
На гладком, молочно-белом, влажном от пота черепе Галины Сергеевны тут и там виднелись оазисы седого наэлектризованного пуха.
— Ну да — парик. Из натуральных волос, — не без гордости пояснила хозяйка. — Ты слушать-то будешь?
— Буду, — кивнула Маша, все еще разглядывая неожиданно открывшуюся хозяйкину лысину.
— Так вот. Родится у тебя мальчик, Мария…
— Это я и так знаю. На УЗИ говорили.
— Если ты будешь перебивать, я больше ни слова не скажу, — обиделась Галина Сергеевна.
— Ой, простите, простите. Не буду.
— Родится у тебя мальчик. Красивый мальчик. И будет ему имя — Иван.
— Ну уж нет, — снова встряла Маша. — Я назову его Яша — в честь моего папы.
— Не перебивай меня. Иван будет его имя, как бы ты ни назвала его, глупая. И будет он тебе хорошим сыном — да только вот ты будешь ему плохой матерью. И будет он умным, веселым и здоровым, пока не исполнится ему семь лет. А дальше…
— А что дальше?
— А дальше я совсем ничего не вижу, — снова соврала Галина Сергеевна, но Маша не стала ее уговаривать: ей не очень-то хотелось слушать продолжение.
— Что, на дне этой дурацкой чашки написано, что я буду плохой матерью? — ехидно спросила она.
— Да, — ответила хозяйка. — Так написано. Так тому и быть.
Галина Сергеевна мало походила на оракула, и псевдопровидческий тон, который она взяла, Машу очень раздражал.
— Ну, это мы посмотрим, — сказала она зло, взяла из рук Галины Сергеевны чашку и сунула под струю воды.
— Ну и правильно. Не обращай на всю эту ерунду внимания. Ты бы погулять, что ли, сходила, Машенька, — сказала хозяйка уже совершенно нормальным тоном, — свежим воздухом подышать.
Малышу-то полезно.
Галина Сергеевна промокнула взопревшую макушку салфеткой и водрузила парик на место.