Она всмотрелась в его лицо, нависшее над ней в полумраке. Оно не выражало ничего. Или, возможно, выражало скуку. Очки он не снял, и она не видела его глаз за мутно мерцавшими стеклами.
Ирочка тихо заплакала, но он не обратил на это внимания.
— Скажи, что ты меня любишь, — попросила она.
— Я тебя люблю, — спокойно сказал Максим.
— Правда?
— Нет.
— Зачем же ты это сказал?
— Ты меня попросила.
— Максим…
— Что?
— Максим. Я не могу спать. Понимаешь, я не могу спать!
— Понимаю, — он задвигался быстрее.
— Максим… Что ты делаешь?
— Занимаюсь с тобой любовью, — движения его стали судорожными, совсем частыми, но дыхание оставалось бесшумным и ровным.
— Почему… ты делаешь это так странно?
По-прежнему не касаясь ее, Максим дернулся в последний раз и застыл на вытянутых руках.
— Ты что, кончил? — спросила Ирочка.
— Да.
— Ты не ответил. Почему это было так странно?
— Потому что я умер, — он принялся снова медленно покачиваться над ней. — Потому что я умер. Потому что я умер. Потому что я умер…
Ирочка села, тяжело и хрипло дыша. Лицо и даже волосы у лба были мокрыми — от слез и от пота. Час ночи. Всего только час ночи. До семи еще шесть часов.
Она решительно поднялась с кровати и пошла в душ.
Потом нашла в ящике с лекарствами беленькие шипучие таблетки — донормил. Легкое снотворное средство; она держала его на крайний случай.
Что ж… это как раз крайний случай. Не спать две ночи подряд, а потом еще идти на работу — это уж слишком.
Через пятнадцать минут лекарство подействовало: она провалилась в сон.
Чудная вертлявая старушка водила ее по пустому не то музею, не то собору. Она показывала пальцем на разные предметы и приговаривала:
— Смотри внимательно и запоминай. Ничего не пропускай. Я повторять не стану… Вот это — наши иконы… Это — наши книги… Это — наши инструменты… Это — наша мебель… Это — наши столбы… Это — наши карты… Это — наши нитки…
Ирочка напряженно вглядывалась в предметы, стараясь запомнить их в мельчайших подробностях.
Старуха подвела ее к большому стеклянному ящику, заполненному до краев чем-то черным.
— А это — наши москиты, — с благоговением прошептала она и открыла стеклянную крышку. — Они кусаются.
Стая маленьких черных насекомых вылетела из ящика.
— Это наши москиты, — повторила старуха и медленно повернулась к Ирочке. — Это москиты. Они кусаются. Они кусаются. Я тоже — москит…
Ирочка застонала и проснулась. Включила настольную лампу, стоявшую у кровати, — свет больно царапнул глаза.
Включила настольную лампу, стоявшую у кровати, — свет больно царапнул глаза. Два часа ночи. Сколько же она проспала? Десять минут? Пять?
В ушах шумело — однообразно и довольно громко, — точно к ним прижали пару больших морских раковин. В затылке снова зашевелилась боль, пока терпимая, но полная угрозы и обещаний. Она угрожала в любой момент стать невыносимой . Она обещала саму себя.
Ирочка поворочалась в постели еще с полчаса, потом встала и, пошатываясь, направилась к компьютеру. Включила его и вошла в сеть.
Не можешь заснуть, не мучайся, — сказала себе Ирочка; сказала вслух, чтобы заглушить мерный морской шум в голове. — Если даже снотворное не действует… Лучше отвлечься. Лучше почитать что-нибудь…
Она проверила почту — новых сообщений не было.
www.zdvig.ru — вбила она в поисковой строке, и когда страница загрузилась, кликнула «Новости сайта».
От взгляда на монитор резь в глазах усилилась. Боль мягко ткнулась в череп изнутри — напоминая, грозя… Ирочка упрямо сощурилась и стала читать.
Новости сайта
Друзья! Это случилось.
Я должен возвестить начало конца, начало Последней Катастрофы. Огромная планета — гигантское Второе Солнце — уже совсем близко от Земли. И, хотя Второго Солнца пока не видно, Сдвиг Полюсов уже начался. Свидетельство тому — воскресное землетрясение и прокатившееся по Индийскому океану цунами.
Сила подземных толчков чудовищного землетрясения и последовавшего за ним цунами в девяти странах Азии и Африки достигла 8,7 балла по шкале Рихтера. [кликни здесь: подробнее о землетрясениях и цунами].
«Мы рассматриваем изменение скорости вращения нашей планеты в качестве одной из возможных причин тектонических катаклизмов», — заявил заместитель директора Института физики Земли РАН Александр Пономарев. О, наивный, наивный! Мы-то знаем: дело не в скорости — дело в сдвиге. Впрочем, теперь уже не так уж важно, чем были вызваны эти катаклизмы. Цунами такой силы В ЛЮБОМ СЛУЧАЕ влияет даже на расположение оси вращения нашей планеты. Нашей… От этого слова мне хочется рыдать: ведь скоро наша планета изменится до неузнаваемости!
«Все это привело к едва заметным изменениям на поверхности Земли и легкому смещению земной оси. Земля стала как бы более компактной и начала вращаться быстрее», — заявил какой-то глупый американский ученый. Едва заметные изменения! Он даже представить себе не может, сколь заметными они будут!
О, глупцы, наивные глупцы! Они теперь рассуждают о «катастрофических последствиях для окружающей среды», но, бог мой, что они имеют в виду! Вот, полюбуйтесь: «Достигнув побережья, волна неизбежно смывает гнездовья морских птиц. Многие виды птиц в этот период высиживают потомство. Взрослые особи спасаются, а птенцы погибают, и это означает, что нового поколения в этом году не предвидится. Серьезный удар нанесен филиппинскому пеликану — он оказался на грани выживания. Кроме того, огромные волны обрушиваются и на лагуны, где нерестятся различные виды рыб. Волной смыты представители мелкой фауны, начиная от насекомых и заканчивая моллюсками. Разрушенными и уничтоженными оказались коралловые барьеры. Их хрупкие структуры и без того испытывали на себе последствия изменения климата и жизнедеятельности человека». Гибель пеликанов, моллюсков и кораллов — это ли катастрофа, когда речь идет о гибели ЦИВИЛИЗАЦИИ [кликни здесь: подробнее о человеческой цивилизации], о Последней Катастрофе!