— Давай работай, гад! Массаж ему сделай, электрошок! Реанимируй его, сволочь!
Бухгалтер был вне себя.
— Пошел ты в жопу,- буркнул врач, выпрямился и достал сигарету.- На четверть часа раньше — может, и спасли бы. А пока вы тут ваньку валяли…
Белорубашечный, окончательно потеряв над собой контроль, толкнул ближайшего бандита:
— Пристрели лепилу, суку!
«Тоболец» медлил. Скомандуй ему тот, кто лежал сейчас на полу, мозги доктора уже полетели бы в стену. Но эта глиста…
— Отставить «пристрели»!
В комнату вошел мужчина средних лет. Ласковин вспомнил его: сидел рядом с Корветом, когда Андрей дрался с Ханом.
— В чем дело? — новоприбывший обращался к врачу.
— Инфаркт, скорее всего,- ответил тот, жадно затягиваясь.
Ласковин заметил: рука у доктора дрожит.
— Точно?
— Мертв. Необратимо.
Холодный взгляд Берестова уперся в переносицу врача.
— Уверен?
— Очевидная картина. Точно можно будет ответить только после вскрытия.
— Так,- сказал личный телохранитель Гришавина.- Кто был здесь, когда он умер, останьтесь, остальные — брысь!
Толпа в комнате испарилась в две секунды.
— Ты — тоже,- сказал Берестов врачу. Теперь, если не считать покойника, их осталось пятеро: Берестов с сопровождающим «быком», Ласковин, «тоболец», которого он позвал, и Бухгалтер.
— Что произошло? — сухо спросил Берестов.
— Вот он! — Бухгалтер показал на Ласковина.
— А… Спортсмен!
Глаза Берестова напоминали отверстия автоматных стволов.
— Ты, значит, здесь?
— Корвет пригласил меня,- спокойно сказал Андрей.
Ему очень хотелось встать.
Чтобы быть на ногах, наготове… Но Ласковин не встал. Так выглядело естественней.
— И что же здесь произошло?
— Мы поговорили. Я уже уходил, когда Корвет… когда ему вдруг стало худо.
— Я думаю, ты его убил,- сказал Берестов, и сопровождающий его «бык» мгновенно выхватил ствол. Ласковин, держа каменное лицо, пожал плечами.
— Я убиваю иначе,- возразил он.- Вы видели. Да и Корвет не из тех, кто позволит себя так просто прикончить.
— Обыщи его! — приказал Берестов сопровождающему. И Ласковину: — Что еще скажешь?
В кармане у Андрея лежал пистолет, взятый у Корвета. Поэтому обыск мог выдать его с головой.
Он поднялся. Пришло время показать крутизну.
— Убери лапы,- сказал он «быку».- Переломаю. Я могу, спроси у хозяина.
— Нарываешься? — осведомился Берестов. Однако сделал знак своему человеку: погоди.
— Если бы я его убил, был бы я здесь? — Ласковин холодно улыбнулся.- У меня было море времени, чтобы уйти. Но я не ушел, а позвал этого.- Ласковин кивнул на «тобольца». И, обращаясь уже к нему: — Когда ты вошел, он ведь еще был на ногах, так?
— Стоял,- покосившись на Берестова, ответил свидетель.
— Ты что скажешь? — Берестов повернулся к Бухгалтеру.
— Когда я пришел, он уже умер,- заметно мандражируя, проговорил Бухгалтер.
— Умер? Ты что — доктор?
— Ну, лежал, не шевелился.
— Допустим. А скажи мне, Спортсмен, отчего вдруг здоровый крепкий мужик, не наркоман, не алкаш, вдруг взял и умер?
— Я тоже не доктор,- ледяным тоном ответил Ласковин.
— О чем вы говорили?
— О работе.
— О какой?
— О моей.
— Не зарывайся,- предупредил Берестов.- Если выяснится, что это твоя работа, я лично тобой займусь.
— Давай! — тем же тоном ответил Ласковин.
— А тебя, падла, не спрашивают! — вмешался сопровождающий.
— Ладно, можешь идти,- разрешил Берестов.- Мы тебя найдем.
«Знает о сделке?» — подумал Ласковин. Да, скорее всего. Но тогда почему его отпускают? Сделка откладывается?
Все еще начеку (могут ведь и в спину выстрелить!), Ласковин вышел из комнаты.
И беспрепятственно покинул бандитскую базу. Обошлось. Пока. Но теперь ему следовало спешить. До назначенного времени оставалось всего двадцать минут. А еще надо было обдумать, как обыграть Лешинова.
Чертов «протоиерей» один опасней трех десятков бандитов. И не он ли заказчик сделки, которая оплачивалась его, Ласковина, жизнью?
Глава пятнадцатая
аташа возвращалась домой окрыленная. Растоцкий ее похвалил! Да не просто похвалил, а сказал, что старинная ученица его выросла неизмеримо за три года, что они не виделись. А такая оценка — не шутка. «Неплохо» — высшая награда, которой удостаивалась от него Наташа в прежние времена.
Узнав, чем она занимается, мэтр огорченно покачал высохшей птичьей, но еще сохранившей в посадке изящество великого балеруна, головой. И предложил похлопотать, чтобы устроить на настоящую работу.
Наташа не сомневалась: Растоцкому достаточно позвонить, чтобы ее взяли хоть в «Мариинку».
«Спасибо, дядя Сережа, может быть, потом…»
«Потом, голубушка моя, меня может и не быть».
Шутка. Растоцкий в свои под семьдесят, хотя и иссох телом, от Вечности был еще далеко.
Что же до голландского конкурса, то здесь мэтр триумфа ей не обещал. В Голландии побеждают голландцы.
Максимум — третье место. И то если подыграть конъюнктуре.
— Не хочешь, Наташенька, осенью в Италии потанцевать? Там тебе лучше будет.
Наташа хотела. Но от Голландии отказаться уже не могла. Тем более третье место — совсем неплохо. И деньги, с которыми последний год совсем туго,- тоже неплохие. Даже за участие, от русского спонсора.
— Третье место — будет,- уверенно пообещал Растоцкий.- В номере твоем кое-что подправим, кое-что прибавим-убавим, лучше не станет, да и Бог с ним. Жюри понравится.