Гонец, как и следовало полагать, мороженым не ограничился, присовокупив еще и бутылку коньяка. Теперь он, сияя, возвращался обратно и нес все необходимое.
Ласковин поднялся и тоже пошел к стойке. Урок уроком, а обидеть Наташу он не даст.
Девушка вела себя так, как надо. Улыбка соседу — и, упершись ногой в стену,- резкий толчок. Джентльмен» слетел со скамейки на манер зазевавшегося школьника. Второй с идиотской улыбочкой попытался поймать Наташу, когда та, обогнув его приятеля, пошла к выходу.
Все посетители с интересом наблюдали за событиями, но никто, разумеется, и не пытался вмешаться.
«Гонец» сделал попытку, но остановить Наташу ему не удалось, поскольку руки у него были заняты. «Жертва» ускользнула.
Полминуты потребовалось «джентльменам», чтобы «обменяться впечатлениями», затем, подогреваемые обидой, оба устремились в погоню. Ласковин последовал за ними.
Наташа не спеша шла по Литейному. Преследователи припустили рысцой и быстро догнали бы девушку, если бы та не прибавила шагу. Все, как наставлял Ласковин. Дать им «зацепиться», а потом использовать преимущества физической подготовки. Хороший рывок метров на пятьсот — и противник уже вспотел.
Андрей сократил разрыв — «джентльменам» не до него.
Наташа сделала вид, что только-только заметила погоню, и — верх опрометчивости! — свернула в подворотню. Преследователям, впрочем, было не до логики. Они перешли на бег. Еще бы: проходной двор — предел их мечтаний в данном случае. Нет, предел мечтаний — непроходной двор.
Ласковин буквально наступал им на пятки, но, поскольку его шаги были в десять раз тише топота «джентльменов», он и теперь оставался незамеченным. Андрея беспокоило только то, что Наташе, как и большинству хорошо воспитанных людей, требовался повод, чтобы перейти к активным действиям. Если преследователи попытаются сначала заговорить ей зубы, то преимущество первого удара будет у них.
Но темнота, обида и ощущение своего превосходства активизировали «джентльменов» до предела. Как только первый увидел в светлом проеме дальней арки знакомый силуэт, он тут же спуртанул и с воплем: «Ах ты, сука!» — попытался ухватить Наташу за волосы.
И вот тут его ожидал небольшой сюрприз в виде остроносого ботиночка двадцать пятого размера. Хороший маваши — и невежливый ловелас на время окривел. Второй бегал похуже, но зато был, так сказать, предупрежден — отскочил назад, когда Наташа попыталась повторить удар, а затем далеко не по-джентльменски попытался треснуть ее кулаком. Наташа уклонилась, и в ответ на грубость решительный мужчина получил тот самый пресловутый удар, от которого насильник очень быстро теряет похотливый запал.
Наташа остановилась. Нет, Ласковину так и не удалось внедрить в ее сознание понятие «добей».
И — результат. Первый «джентльмен» очухался, выудил из кармана прихваченную из кафе бутылку и замахнулся.
Ласковин мог бы криком предупредить Наташу. Но предпочел более безопасный вариант. Четыре метра — пустяк для мастера. Пальцы его перехватили бутылку раньше, чем та опустилась на затылок девушки. А инерцию прыжка Ласковин погасил посредством колена, воткнутого в брюшко бестактного «джентльмена», отправив грубияна в «мочесборник» под стеной.
— Какой коньяк, хороший? — спросил он, держа бутылку в руке.- Ты не заметила?
— Так себе! — сказала Наташа дрожащим от возбуждения веселым голосом.
— Тогда оставим! — Он сунул бутылку за пазуху второго, крепко держащего свое поврежденное хозяйство.
— Пойдем.
— Ну как? — спросила Наташа, когда они вышли на Салтыкова-Щедрина.- Я справилась?
— На тройку,- ответил Ласковин.- С минусом. Почему ты вдруг остановилась?
— Я думала — уже все,- сказала Наташа.- Я ведь сильно его стукнула. А как второй сразу отскочил, ты видел?
— Я видел, что бывает, когда думают, вместо того чтобы бить!
— Но это же единственная моя ошибка,- огорченно проговорила Наташа.- Все остальное я сделала как надо, да?
— Ошибка в драке, как правило, и бывает одна,- твердо сказал Ласковин.- Последняя.
— Значит, ты меня не возьмешь с собой?
— Возьму! — Андрей засмеялся.- Надо же тебе практиковаться на случай, если… — Он запнулся. Совсем ни к чему было говорить Наташе об этом случае.- Если меня не окажется рядом.
Дверь им открыл помятый мужик лет под пятьдесят. Явно не Гужма.
— Нам Иннокентия… — сказала Наташа. Ласковин, как они заранее договорились, держался позади, «в тени».
— Кого? — переспросил мужик.
— Иннокентия Гужму.
— А, Кешку! Заходи, красавица, покажу! А то, может… Тут он, наконец, заметил и Ласковина и слегка стушевался.
— Давай, девушка, иди за мной.
Метров десять коридора типа «слепая кишка» — и помятый остановился у самой обшарпанной из дверей. Постучал, потом толкнул. Дверь оказалась заперта.
— Кешка! — гаркнул мужик.- К тебе пришли, мудило! А, пардон, мадемуазель,- поправился, оглянувшись на Наташу.
— Кто? — раздался изнутри сиплый голос.
— Девушка! — Сосед подмигнул.
— Счас! — Изнутри послышалась какая-то возня.
— До свиданьица,- сказал помятый мужик и пошаркал обратно.
Дверь наконец открылась.
Иннокентий Константинович Гужма был именно таким, каким представлял его Ласковин. Длинный, впалогрудый, с лицом, смахивающим на плохо опаленное рыло отощавшей свиньи. Мосластые жилистые руки и косолапые ноги в подрезанных валенках, замызганный спортивный костюм фабрики «Закат».