Половина зала немедленно ломанулась к сцене.
Ласковин кивнул Наташе, и они вышли в фойе.
Теперь здесь уже не было пустынно. Сновали улыбчивые энергичные тетки, стояли лотки с лешиновскими «лекарствами»: травками, иконками, книжечками, зачарованными кулончиками и прочим.
Ласковин мягко «футболил» наиболее настырных торговок.
— Мы здоровы, у нас все хорошо,- повторял он и улыбался еще более энергично, чем продавщицы брошюр и благовоний.
Натиск ослабел. Из зала повалил народ, и у теток появились более легкие жертвы для наделения счастьем.
—
— Ну как? — спросила Наташа.- Проникся?
— До самой поджелудочной железы,- ответил Ласковин.- К счастью, у меня пониженный рвотный рефлекс.
— Тсс! — Наташа приложила палец к губам.- Как ты можешь? Вдруг кто услышит? Нас же на кусочки разорвут!
Андрей усмехнулся.
— Нет такой травы,- сказал он,- чтобы прирастила обратно выбитые хорошим гияку-цки зубы. Хоть ты ее трижды заряди!
Наташа сделала гримаску.
— Ну грубый я, грубый! — сказал Ласковин.- После этой «проповеди» мне больше всего хочется дать кому-нибудь по роже!
— Нет, значит, в тебе положительной информационной энергии? — улыбнулась Наташа.
— Нет,- согласился Андрей.- Ни положительной, ни информационной.
— Надо вам батюшку слушать,- вмешалась ухватившая конец их разговора бабулька с нарумяненными щеками.- Батюшка поможет. Вы вот — крещены, молодой человек? Да? Вот и хорошо! Вот и подите к батюшке Константину, исповедуйтесь во грехах, покайтесь, да и очиститесь душой. Я вот сколь батюшек знаю, а ни один, чтобы с таким пониманием, не был. Вот что значит, когда православную веру в гору поднимают!
— Бабуля,- перебил Ласковин не слишком вежливо.- А какое отношение Лешинов к православной вере имеет?
— Ну как? — искренне удивилась бабка.- Или ты слепой, не видишь, в каком он облачении? Или не знаешь, что он — протоиерей? — Покачала головой укоризненно.- Это, молодой человек, большой чин церковный, знать должен, раз крещеный!
И отплыла, обиженная.
Ласковин в полной растерянности посмотрел на Наташу. Та засмеялась.
Ласковин, не выдержав, тоже улыбнулся.
— Да ладно,- махнул он рукой.
— Бабка есть бабка: от мудрости до маразма — один шаг.
— Что будем делать? — спросила Наташа.- Где наш Вергилий?
— Кто?
— Проводник. Гужма. Андрей пожал плечами.
— Вот что,- предложил он.- Посиди-ка ты в машине, музыку послушай, а я попробую сам к этому «церковному чину» пробиться. Лады?
— Обещал с собой брать? — напомнила Наташа.- Раз я экзамен выдержала.
— На три с минусом,- в свою очередь напомнил Ласковин.- Наташ, пожалуйста, подожди меня в машине. Мне так проще будет! Не обижайся!
— Ладно, подожду. Только и ты старушек не обижай, договорились?
— Договорились.
Андрей отдал ей ключи в проводил к выходу. А сам снова отправился наверх.
— Вот ты где! — Гужма схватил его за рукав (Ласковин с трудом удержался, чтобы скользящим блоком не смахнуть эту руку).- Я тебя ищу, ищу! А где твоя жена?
— Дома,- сдержанно ответил Ласковин.- А что? Без нее — никак?
— Да все равно! Пошли! — Сейчас Иннокентий Гужма был совсем не похож на того бомжеватого угрюмца, каким показался Ласковину в первую встречу. Экс-наркоман был возбужденно весел, активно жестикулировал, говорил быстро и громко.
Глядя на него, Ласковин усомнился в том, что Гужма — бывший наркоман. Уж очень смахивал сейчас Иннокентий на торчка после недавней вмазки.
Но зрачки у Гужмы были в норме и прочие реакции — тоже. Тут Ласковин ошибиться не мог.
— Я говорил про тебя отцу Константину! — сообщил Иннокентий.- Он сказал: веди. Так что пойдем, давай не отставай!
И ринулся прямо в толпу почитателей Лешинова, топчущуюся вокруг сцены.
Андрей последовал за ним.
Гужма впиливался в массу, как утюг — в шмат масла. Но на него никто не обижался. Более того, многие из жаждущих здоровья и благолепия здоровались с подчеркнутым подобострастием. И Кеша воспринимал это как должное, кивал с важностью. Часть почтения распространилась и на Ласковина — тетки сторонились, пропуская.
Гужма весело помахал какой-то женщине, окруженной благодарными слушательницами. Женщина помахала в ответ.
— Матушка Поляновна,- пояснил Гужма Ласковину.- С батей в большой дружбе.
«Ей бы еще батюшку Дубиныча для комплекта!» — мысленно сострил Ласковин, оглядев дебелую тетку с широким властным лицом.
— Сюда,- позвал Иннокентий, раскрывая дверь, ведущую за кулисы.
Ласковин шагнул внутрь… и остановился. До сих пор он воспринимал «святого отца Константина» как обычного мошенника вроде липовых «лам» и «пророчиц-целительниц». Он уже почти уверился, что покоритель старушечьих сердец не может быть связан со взрывом на Синопской. Сатанизм — это слишком громко для болтуна-мошенника, а, как верно заметил Вадим, мошенники не меняют свое амплуа.
Так рассуждал Андрей, пока не шагнул в узкий коридорчик сбоку от сцены и не увидел на своем пути нечто знакомое, толстошеее и мускулистое.
Но напрягла его не мускулистость (в конце концов, в нынешние времена и мошенники нуждаются в охране), а радостное, «просветленное» выражение на физии крепыша. Преградив путь Ласковину, он излучал не надменное пренебрежение бандита, а заботливое превосходство посвященного.