— Надеюсь.
Днем следующего дня, когда Андрей уехал к Зимородинскому, Наташа записала еще восемь строчек. Они были словно из другого стихотворения, но… из того же мира.
Вновь по серому камню
Скользит осторожная тень…
Нас ловили руками,
Но все они были — не те.
Хоть снимали с нас кожу.
И свет нам носили в горсти.
И казалось возможным
Любить. И отдать. И уйти…
— Сегодня не жди меня,- сказал Андрей.- Скорее всего, я приеду утром. Все в порядке, не беспокойся.
Когда он ушел, в комнате остался знакомый запах. «Да,- подумала Наташа.- Очень знакомый».
Пахло бедой.
— Сегодня грузить тебя не буду,- сказал Зимородинский.- Сегодня подкачаем тебя энергией.
— Я не устал,- возразил Андрей.
— Вечером у тебя бой, верно?
Ласковин кивнул. Несмотря на все предупреждения Митяя, он не относился к будущему поединку как к чему-то глобальному. Кумитэ и кумитэ. Делов.
— В одиннадцать вечера мне надо быть на «Приморской».- сказал он.- А начнется, я думаю, около полуночи. Или чуть попозже. Держи за меня кулак.
— Не буду,- Зимородинский подергал себя за ус.
— Почему? — удивился Андрей.
— Потому что я поеду с тобой.
Без пяти одиннадцать Ласковин подъехал к условленному месту и остановился напротив выхода из метро.
Справа от него сидел Николай Митяев, сзади — Зимородинский.
— Что дальше? — спросил Митяй.
— Будем ждать.
— Я покурю, ты не против?
— Я — против,- сказал Зимородинский.- Сиди, не мандражируй.
— Сиди, не мандражируй.
— Я спокоен! — возразил Митяй с некоторой даже обидой.
— Как слон,- Зимородинский усмехнулся.- Слухай, сынку, що батько кажэ. И не телебомкайся. Вон уже к нам едут.
— Какая тачка! — Митяй присвистнул. Андрей взглянул в указанную сторону и нервно сглотнул.
Срезая угол, прямо через пешеходную дорожку к ним двигался белый «мерседес-родстер». Тот самый, что сгорел во дворе на Мастерской.
— Эс-эл шестисотый, бля буду,- с уважением определил Митяй.- Двенадцать цилиндров!
«Господи,- подумал Ласковин.- Совсем крыша едет. Это же машина! Серийная модель!»
Точно такой же «тобольский» мерс он в свое время поджег.
«Мерседес» съехал на проезжую часть, обогнул «жигуль» Андрея и остановился. Двери откинулись, и два могучих мужика вылезли из могучего авто. У одного из них была рыжая шевелюра.
Правила хорошего тона требовали, чтобы Ласковин тоже вышел из машины.
— Здоров,- сказал Корвет, подходя.- Ты как, в форме?
— Я всегда в форме,- ответил Андрей.- Не спросил тебя, по каким правилам надо вести бой. Я не в курсе.
— Правилам? — Корвет прищурился.- Ты что же, никогда не играл в гладиаторы?
— Даже и не видел ни разу,- ответил Андрей.- Но какая разница: кумитэ есть кумитэ. Только пусть мне кто-нибудь скажет, чего нельзя.
Корвет пару секунд пристально разглядывал Ласковина, потом засмеялся.
— Молодец,- сказал он.- Неожиданный ты парень, Спортсмен. Не беспокойся. Можно все.
— То есть — никаких ограничений?
— Никаких. Наденут на тебя перчатки и трусы — и вперед. Хоть зубами грызи. Э, а кто тут с тобой? — Лидер «тобольцев» бесцеремонно заглянул внутрь машины.
— Друзья,- сказал Ласковин.- Что-то не так?
— Нормально,- отозвался Корвет.- Здоров, братва! Все в норме, Спортсмен: твои друзья — мои друзья!
— Угу,- проговорил Ласковин.- Твой дом — мой дом, и так далее.
— Хватыт, хватыт,- имитируя «кавказский» акцент, откликнулся Корвет.- Мог бы и остальных друзей с собой прихватить. Ну этого, с крестом, например?
— Он не одобряет подобного,- сухо ответил Андрей.
— Бывает,- кивнул Корвет и снова заглянул в салон «Жигулей».
— Где это мы виделись, земляк? — произнес он.
Сначала Ласковин подумал, что лидер «тобольцев» обращается к Митяю, но тот глядел на Зимородинского.
Андрей насторожился. Каким бы дружелюбным ни старался выглядеть Корвет, Ласковин знал, насколько он опасен. Андрей хотел бы видеть в этот момент лицо рыжего. Но видел только широкую, как дверь, спину, туго обтянутую замшевой курткой.
— Виделись? — спокойно отозвался Вячеслав Михайлович.- Не думаю, что мы встречались.
— Не-ет! — возразил лидер «тобольцев».- У меня память хорошая. Я тебя видел, это точно!
Корвет подвигал челюстью, вспоминая.
— А! Ну точно! — И другим тоном: — Прошу прощения!
— Обознался? — спросил с облегчением Ласковин.
— А! Ну точно! — И другим тоном: — Прошу прощения!
— Обознался? — спросил с облегчением Ласковин.
— Наоборот, вспомнил! Восьмидесятый год. Арзамас-три, спецподразделение! — Корвет широко улыбнулся.- Вы приезжали нас инструктировать. «Война — это путь обмана!» — процитировал он.- Ну?
— Я помню Арзамас-три,- сдержанно сказал Зимородинский.
Протянутой руки Корвета он словно бы не заметил.
— Арзамас помню. Тебя — нет.
— Неудивительно,- лидер «тобольцев» засмеялся, но Ласковин понял: он огорчен.
— Неудивительно, я тогда салабон был. Среди сотни других салабонов.- Он убрал руку и добавил со значением: — Тогда.
Выпрямившись, он повернулся к Ласковину, который уже был готов бросить свой недавно появившийся авторитет на защиту сэнсэя.
— Твой тренер?
— Мой.
— Хорошо. Тренер и ассистент. Все правильно. Отойдем. Они остановились в тени закрытого металлическими ставнями ларька.
— Значит, ты никогда не участвовал в игровых боях? — задумчиво произнес Корвет.- Может, я был не прав, когда предложил тебя?