— Только не отпускай меня,- прерывающимся голосом проговорила женщина.- Ты такой крутой! Хочешь меня трахнуть, да? Прямо здесь, да?
Юра безусловно хотел. Вернее, хотел бы… но рука до сих пор ныла от удара палки, а Федькины ботинки по-прежнему стояли в обувном ящике…
— Ты зачем меня треснула? — спросил он.
— Испугался? — В голосе блондинки просквозила пренебрежительная интонация. Юра смотрел на ее губы, темно-красные, припухшие, какие-то непристойные, и искушение все росло. Тем более что твердый лобок женщины не переставая терся о его джинсы, а в ноздри бил ее запах, запах возбужденной сильной самки, которая хочет, хочет…
— Федор где? — потребовал Юра, собрав в кулак всю свою волю.
— Спит! — Блондинка облизнулась.- Он молодец. Не такой трус, как ты!
— Где он, в комнате?
— Да.- Женщина опустила веки.- Да, в комнате. Ну?
Юра на миг ослабил внимание…
И Света тут же воспользовалась этим. Впилась зубами ему в предплечье и рванулась, выгнувшись, пытаясь сбросить его с себя…
Юра вскрикнул от боли, выпустил ее руки — и едва не остался без глаза, когда длинные острые ногти полоснули его по лицу.
— Сука! — взвыл он и, почти потеряв над собой контроль от ярости, ударил женщину кулаком в лицо.
В ответ на это Света еще свирепей вгрызлась в его руку. Не будь на Юре куртки, наверное, прокусила бы насквозь.
Не будь на Юре куртки, наверное, прокусила бы насквозь. Ни силой, ни яростью она не уступала юноше. Одной рукой Света схватила его за волосы, а второй норовила вцепиться в глаза.
Юра без замаха, но изо всей силы трижды ударил ее в лицо. Он бил бы еще и еще, но вдруг обнаружил, что зубы, впившиеся в его руку, разжались.
Юра остановил свой кулак, замер, чувствуя, как бешено колотится сердце.
Женщина под ним не шевелилась, обмякла. Глаза закрыты, на виске — красное пятно, из ноздри — кровь.
Вырубилась? Или притворяется?
Нет, кажется, не притворяется. Юра несильно шлепнул ее по щеке. Ноль эмоций. Запал его иссяк, и теперь он чуть ли не раскаивался: все-таки женщина, да еще красивая женщина. Нехорошо. Он бил ее так, как дрался бы на улице: до первой крови, до второй, до третьей, пока не устанешь или не растащат. Зимородинский учил другому: контроль, четкость, соразмерность силы и противодействия…
Юра поднялся. Женщина не шелохнулась. Лежала, раскинув классные ноги, юбка задралась, сквозь черные кружевные трусики пробивались черные волоски. Юра вспомнил, как ее лобок терся о его гениталии, и парня бросило в жар. Чтобы отвлечься, он закатал рукав куртки, подтянул рубашку. На руке остались глубокие красные вмятины. Неслабые зубки. Ладно, Кузякин, значит, в комнате. Спит? Ну поглядим.
— А подруга твоя сказала — ты спишь! — сказал Юра и невольно ухмыльнулся. Уж очень прикольно смотрелся голый Федька, прикованный к кровати, с тряпкой, торчащей изо рта…
— Хорош! — «похвалил» Юра, выдергивая кляп, женские трусы, изо рта приятеля.- Просто кайф. Оприходовала тебя баба.
— Ну бля! — пробормотал Федя, сплевывая густую слюну.- Где она?
— Там,- Юра мотнул головой в сторону коридора.- Тебя бы на видео заснять. Кошмар на Бумажной улице!
— Пошел в жопу! — огрызнулся Федя и звякнул наручниками.- Ты давай ключи ищи!
— А что их искать? — Юра вдруг обнаружил, что у него отличное настроение.- Вон они лежат.
— Ты бы хоть спасибо сказал, Кузяка,- проговорил он, открывая замки.
Но вместо благодарности освобожденный тут же вскочил и припустил в туалет.
Журчание было долгим и мощным.
— Фу-у,- сказал Федя, возвратившись.- Думал — обоссусь! — Он оглянулся в поисках своей одежды.- А здорово ты ее отметелил!
— Ну, она тоже, знаешь, чуть меня без глаз не оставила,- оправдываясь, ответил Юра.- Здоровая, как мужик, в натуре!
— Ты молодец,- благодарно сказал Федя. Он отыскал свои тряпки и начал одеваться.- Выручил меня. Я уж думал — все, гейм овер!
— Ладно, еще сочтемся,- ответил тронутый похвалой Юра.- Что дальше будем делать?
— Ее — сюда,- предложил Федя, показав на «сексодром»,- на мое место. И давай сваливать. А то скоро ее дружки заявятся!
— Точно знаешь?
— Думаю. Ты руку разбил. Юра посмотрел на руку:
— Нет, это ее кровь. Ладно, пошли.
— Если застукают нас,- сказал Федя, когда они за руки за ноги втащили Свету в комнату и уложили на кровать,- огребем лет по восемь, верняк!
— Не застукают. Иди, кстати, дверь посмотри — закрыта? — сказал Юра и принялся застегивать «браслеты» на руках женщины.
Тонкие запястья вращались внутри колец свободно, но не настолько, чтобы вытащить из них руки.
— Позвони Андрею Александровичу,- сказал Юра, когда его друг вернулся.- Скажи, что мы — тут.
Федя набрал номер. Трубку взял Ласковин. Еще минута — и они его не застали бы.
— Сидите там,- выслушав, распорядился Андрей.- Никому не открывать. Я позвоню семь раз подряд, ясно? Если к ней явится подмога, как раз под дверью их и встречу. И никаких самостоятельных движений, ясно?
— Номер сотри,- сказал Юра, когда его друг положил трубку.
— А как?
— Как? — Юра сам этого не знал.- Выдерни из розетки,- сказал он.- Тогда вообще все сотрется.
Света зашевелилась, застонала.
Федя схватил трусы, которые служили ему кляпом немногим раньше, и запихнул их ей в рот.